Очищение. Том.2. Душа
Шрифт:
То, что Вольф был философом невеликим, в России понимали уже в середине девятнадцатого века. Сильвестр Гогоцкий так и пишет о нем в своем «Философском лексиконе»:
«Вольф принадлежит к числу второстепенных германских мыслителей: он не отличается оригинальностью взгляда, ни даже особенным углублением заимствованных начал. Несмотря на то, своими сочинениями по части философии он оказал некоторые услуги этой науке.
Главная заслуга Вольфа в области философии состоит в том, что он сообщил ей строгую систематическую форму, подробно и последовательно развил ее вопросы…» (Гогоцкий.
Вот эта-то систематизация всего, что может быть предметом философского познания, и сделала школу Вольфа на долгое время основой образования в Германии и России. Почему? Наверное, потому, что его было проще запоминать. Ведь он все укладывал простейшими увязками, которые сейчас, в эпоху компьютера, называют «деревом хранения». В итоге все оказывается разложено по полочкам, всем полочкам даны имена, а единицам хранения строгие порядковые номера, — где положил, там и найдешь! Красота.
Не берусь судить, действительно ли он был слабым философом. Меня интересует русское понятие души, и к нему Вольф свою руку приложил. Гогоцкий так описывает подход Вольфа к философии:
«Разделение философии на части основывается на самом различии предметов ее исследования. Так как предметов философии познания есть три — Бог, человеческая душа и телесный мир, то и философия разделяется на три части: богословие, психологию и физику» (Там же, с. 531).
Как это согласуется с обвинениями Вольфа в атеизме, я не понимаю, да и бог с ними. Опуская рассказ о логике, метафизике, онтологии и космологии, которые все были очень важны для Вольфа, сразу перейду к психологии. Их для Вольфа существовало две: опытная и умозрительная. Приведу рассказ Гогоцкого целиком, поскольку других источников об этих частях философии Вольфа в России, кажется, найти невозможно.
«Опытная психология служит, по мнению Вольфа, приготовлением к психологии умозрительной, богословию и нравоучительной философии. Она разделяется на две части.
В первой излагается понятие о душе вообще и о способности мышления в частности. Основная способность души есть способность представления, но не в том смысле, что другие способности души, как то, чувствования и желания, составляют только видоизменение способности представления; способность представления называется основною потому только, что в ней заключается условие деятельности прочих способностей, то есть что без представлений нельзя чувствовать и желать, но можно представлять без чувствования и желания.
Первую он называет continuus agendi nisus, а вторым приписывает только nudam agendi possibilitatem. В этом понятии о значении способности представления в душе выражается и отношение ее к миру: душа есть такая сила, которая отражает в себе мир.
Вольф различает еще низшую способность познания от высшей: к первой относится способность чувствования, воображение и память; ко второй — вникание (reflexio), рассудок и разум (intellectus purus).
Во второй части он рассматривает желательные способности и также разделяет их на высшие и низшие.
К первым относит чувственное пожелание, страсти и различные ощущения, движущие
В вопросе об отношении или связи между душою и телом он не принимает ни гипотезы физического влияния, ни так называемой системы случайных причин, но руководствуется гипотезою Лейбница о предустановленной гармонии и на этом основании полагает, что самые ощущения происходят не столько от впечатления со стороны внешних предметов, сколько от внутренней деятельности души» (Там же, с. 534–535).
Насколько Гогоцкий точен в передаче учения Вольфа, я судить не берусь. Да и мне важнее не сам Вольф, а как его учение понималось в России. А тут Гогоцкий — свидетель непосредственный. Но приведу его рассказ о второй части психологии Вольфа.
«В умозрительной психологии Вольф объясняет явления сознания самою сущностью души, доказывая в двух первых отделах этой части философии, что душа есть существо простое, невещественное и что она есть субстанция, а не явление, или видоизменение субстанции.
Душе, как существу простому, свойственна единая основная сила, как главная причина ее деятельности; но эта сила обнаруживается различными действиями. Она представляет или отражает в себе вселенную своеобразно, судя по месту ею занимаемому и по свойству чувственных органов.
В третьем отделе он рассматривает гипотезу предустановленной гармонии, стараясь примирить ее с понятием о свободе души и о нравственной вменяемости. Эта гармония постоянно существует между впечатлениями, происходящими в органах и представлениями души, между телесными движениями и желаниями; но душа может сохранять свою независимость и свободно определять себя к деятельности.
В последнем отделе Вольф касается вопроса о душах животных и приписывает им способности, подобные низшим способностям человеческой души. По его понятию душа животных есть также монада негибнущая, неразрушаемая, но не бессмертная, то есть после разрушения животного организма она лишается самоощущения» (Там же, с. 535–536).
Вот, примерно это представление имела о вольфовой философии образованная русская публика в шестидесятые-семидесятые годы девятнадцатого века.
Правда, сама вольфова психология была распространена гораздо лучше, чем известна, потому что по России ходило множество учебных пособий по психологии, не называвших своего источника, но написанных в вольфианском ключе. Хуже того, системотворчество Вольфа было столь привлекательно для русских философов, что еще долгое время они могли отвергать положения вольфовой психологии, но при этом рассуждать в рамках заданных им схем. Это встречается и у крупных философов, вроде Голубинского или Кудрявцева-Платонова, которые никак не могут выпутаться из необходимости говорить об онтологиях и космологиях, как основаниях, без которых почему-то невозможно рассказать, что ты знаешь о душе или богословии.