Очищение
Шрифт:
— Когда я узнала, что ты придешь к нам в дом тайно, через заднюю калитку, я подумала, что ты хочешь увидеть меня, — сказала она с упреком, рассматривая его все еще сонными глазами, — а сейчас я поняла, что тебе нужен мой муж. Какая тоска!
— Я думаю, что жизнь вообще тоскливая штука, чего нельзя сказать о смерти, которая уравнивает всех нас, превращая даже самых выдающихся в горсточку праха.
То, что Цицерон нашел в себе силы для флирта, показывало, что он уже полностью восстановился от своей хандры. Хозяин наклонился, чтобы поцеловать Клодии руку, и его поцелуй длился несколько дольше, чем того требовали правила приличия. Что это была за сцена: великий оратор-пуританин склоняется над рукой
— Консул! Доброе утро! Что я могу для тебя сделать?
— Ты можешь возглавить армию и спасти Республику.
— Армию? Что ж, неплохая перспектива! — Но тут он заметил, что Цицерон не шутит. — О чем ты говоришь?
— Кризис, о котором я так долго говорил, наконец начался. Тирон, покажи претору письмо, адресованное Крассу.
Я так и сделал и увидел, как лицо Целера окаменело, когда он дочитал письмо до конца.
— Это прислали Крассу?
— Так говорит он сам. Остальные письма тоже принесли к нему домой — для того, видимо, чтобы он разнес их по адресатам.
Цицерон сделал мне знак, и я передал Целеру остальные письма. Тот прочитал несколько из них и сравнил с первым. Когда он закончил, Клодия забрала у него письма и прочитала их сама. Муж даже не попытался ее остановить, и я понял, что ей известны все его секреты.
— Но это только половина дела, — продолжил Цицерон. — Если верить Квинту Арию, Этрурия наводнена людьми Катилины. Манлий собирает армию бунтовщиков численностью в два легиона. Они планируют захватить Палестрину, а затем и Рим. Я хочу, чтобы ты возглавил нашу оборону. И действовать тебе придется быстро, если только мы хотим его остановить.
— Что значит быстро?
— Ехать нужно уже сегодня.
— Но меня никто не назначал.
— Значит, назначат.
— Подожди, консул. Мне надо обдумать некоторые вещи, прежде чем я подниму войска и начну передвигаться по стране.
— Например?
— Ну, прежде всего, я должен переговорить со своим братом Непотом. А потом, у меня есть еще один брат — мой шурин — Помпей Великий, и о нем я тоже не должен забывать.
— На все это у нас просто нет времени! Мы ничего не сможем сделать, если люди будут ставить интересы своей семьи выше государственных. Послушай, Целер, — я услышал, как голос Цицерона смягчился, как это иногда случалось. — Твоя смелость и присутствие духа уже один раз спасли Республику, во время суда над Рабирием. Именно тогда я понял, что История отвела тебе роль героя. В этом кризисе есть и положительные и отрицательные стороны. Вспомни Гектора:
Не без борьбы я, однако, погибель приму, не без славы! Сделаю дело большое, чтоб знали о нем и потомки… [31]Кроме того, если ты откажешься, то Красс готов это сделать вместо тебя.
— Красс? Но ведь он не военный. Все, о чем он думает, — это деньги.
— Может быть, ты и прав, но он уже вынюхивает возможность получить военные почести.
— Если речь идет о почестях, то их наверняка захочет получить Помпей. Мой брат прибыл в Рим проследить, чтобы полководца не обошли. — Целер вернул письма. — Нет, консул; благодарю за доверие, но я не могу согласиться без их одобрения.
31
Гомер. Илиада,
— Я отдам тебе Ближнюю Галлию.
— Что?!
— Ближнюю Галлию — она будет твоей.
— Но Ближняя Галлия не принадлежит тебе, чтобы ты так свободно ею распоряжался.
— Нет, принадлежит. Я поменялся с Гибридой на Македонию, и теперь Галлия моя. Я всегда хотел от нее отказаться. Так что ты можешь взять ее себе.
— Но ведь это не корзинка с яйцами. Должно быть голосование среди преторов.
— Правильно, и ты его выиграешь.
— Ты что, смошенничаешь при голосовании?
— Я мошенничать не буду. Это будет абсолютно неправильно. Оставим эту сторону дела Гибриде. У него не так много талантов, но умение смошенничать при голосовании — один из них.
— А если он не согласится?
— Он согласится. У нас с ним договоренность. Кроме того, — Цицерон помахал анонимным письмом, адресованным Гибриде, — я уверен, что он не захочет, чтобы это стало достоянием публики.
— Ближняя Галлия, — повторил Целер, поглаживая свой широкий подбородок. — Это, конечно, лучше, чем Дальняя Галлия.
— Дорогой, — Клодия положила свою руку на его. — Это очень щедрое предложение, и я уверена, что Непот и Помпей поймут тебя.
Целер откашлялся и несколько минут в задумчивости качался на каблуках. На лице его была написана жадность. Наконец он сказал:
— И сколь быстро я смогу получить эту провинцию, как ты думаешь?
— Сегодня, — ответил Цицерон. — Это вопрос национальной безопасности. Я буду настаивать на том, что по всей стране должно сохраняться единоначалие, а сам я должен находиться в Риме, так же как ты — в поле, сражаясь с восставшими. Мы будем вместе защищать Республику. Что ты на это скажешь?
Целер посмотрел на Клодию.
— Так ты обгонишь всех своих соперников, — сказала она. — Консульство будет тебе гарантировано.
Авгур еще раз прочистил горло и повернулся к Цицерону.
— Очень хорошо, — сказал он, протягивая Цицерону свою большую мускулистую руку, — ради спасения своей Родины я говорю: «Да».
Из дома Целера Цицерон направился к Гибриде, который жил в нескольких сотнях шагов от Целера. Он поднял председательствующего консула из его обычного полупьяного ступора, рассказал, что происходит в Этрурии, и сказал своему коллеге-консулу текст его роли на этот день. Сначала Гибрида начал сопротивляться, говоря, что не будет подтасовывать голосование за Ближнюю Галлию, но Цицерон показал ему письмо заговорщиков с его адресом. Стеклянные красные глаза Гибриды почти выскочили из орбит, он мгновенно вспотел, и его затрясло от страха.
— Клянусь, Цицерон, я ничего об этом не знаю!
— Конечно. Но, как ты знаешь, в этом городе полно завистников, которые с удовольствием поверят в обратное. Если ты хочешь доказать свою преданность, то помоги мне с Ближней Галлией — и можешь рассчитывать на мою вечную благодарность.
Итак, с Гибридой все было улажено. А потом надо было только переговорить с нужными сенаторами, чем Цицерон и занимался до самой дневной сессии, пока авгуры изучали предзнаменования. К этому времени город заполнили слухи о нападении бунтовщиков на город и их планах убить главных государственных чиновников. Катулл, Изаурик, Гортензий, братья Лукулл, Силан, Мурена и даже Катон, которого вместе с Непотом избрали трибуном, — все они были отозваны в сторонку, и всем им шепотом была объяснена ситуация. В такие моменты Цицерон больше всего походил на торговца коврами в разгар базарного дня: то смотрит через плечо своего покупателя, то оглядывается вокруг себя и шевелит руками в ожидании заключения сделки. Цезарь наблюдал за ним издали, а я, в свою очередь, наблюдал за Цезарем. По его лицу ничего нельзя было понять. Катилины нигде не было видно.