Шрифт:
Стенли Вейнбаум
Очки пигмалиона
(Высшая степень адаптации)
– И вы до сих пор верите в реальность?
– спросил невысокий, похожий на гнома человечек.
Вокруг шумели темные деревья Центрального парка. Свет из окон домов на 5-й авеню пробивался сквозь густую листву и казался отблеском кроманьонских костров.
– Это - реальность?
– повторил коротышка.
– Это сон, это - иллюзия, я мерещусь вам, вы - мне.
"Надо меньше пить, - подумал Дэн Берк.
– А если все-таки выпьешь лишнего - не уползать с вечеринки в парк и не болтать со всякими ненормальными".
– Вы пьете для того, чтобы сделать реальность сном, не так ли? продолжал незнакомец.
– Или для того, чтобы вам приснилось исполнение ваших желаний? Вы пьете, чтобы убежать от реальности, а ирония в том, что даже сама реальность есть сон, что подтверждает философ Беркли.
– Беркли!
– эхом отозвался Дэн. Что-то такое было в университетском курсе философии.
– Епископ Беркли, да?
– Ах, так он вам известен? Браво, браво! Беркли утверждал, что привычные нам чувства - зрение, слух, обоняние, осязание, вкус - всего лишь продукты фантазий нашего мозга. А раз так, то и все предметы, которые мы видим, слышим или ощущаем, существуют только у нас в мозгу.
– Но мы видим одно и то же, - возразил Дэн.
– Как же может быть иначе, если я являюсь вашим сном?
Дэн рассмеялся:
– Послушайте, легко спорить с реальностью, утверждая, что это иллюзия. Но если прав ваш друг Беркли, почему вы не можете превратить сон в реальность?
– Это делают все художники, - тихо сказал старичок.
– Это преувеличение, - буркнул Дэн.
– Никто не спутает портрет и человека, кадры на кинопленке и реальную жизнь.
– Никто...
– прошептал его собеседник.
– Ну, а если я это сделал, что вы скажете тогда?
– Что вы сделали?
– Претворил сон в действительность.
– В его голосе зазвучали гневные нотки.
– Дураки! Я привез свой фильм сюда, в Уэстмен, киношникам, и что же они говорят? "Неясно, что с этим делать. Это кино для одного зрителя. Слишком дорого обойдется". Дураки! Идиоты!
– Что-о?
– Я Альберт Людвиг - профессор Людвиг. Вам это имя ничего не говорит, а? Но слушайте: кино - это картинка и звук. Предположите, что я добавляю к этому вкус, запах, даже осязание. Представьте себе: вы участвуете в сюжете, разговариваете с героями, а они вам отвечают, вы - полноправный участник истории. Разве не будет это превращением сна в действительность?
– Какой же дьявол помог вам это сделать?
– Какой? Мой жидкий позитив, затем - мои магические очки. Я составил сложный раствор, понимаете? Я добавляю в него вкус химическими средствами и звук - электрическими. И когда сюжет записан, я помещаю раствор в свои очки-кинопроектор. И в этом растворе - сюжет, зрелище, вкус, запах, звук все!
– А осязание?
– Если вы достаточно захвачены сюжетом, ваш мозг его добавляет. Нетерпение зазвучало в его голосе.
– Хотите на это посмотреть, мистер...
– Берк, - представился Дэн.
"Мошенник", - подсказывал ему здравый смысл. Но бесенок алкоголя шепнул: "А почему бы и нет?"
Людвиг жил в отеле неподалеку.
Очутившись у него в комнате, Дэн споткнулся о какую-то сумку, и из нее вывалились очки, резиновый загубник и газовая маска незнакомой
– Вот он, - торжествующе объявил профессор, - мой жидкий позитив. Снимать сложно - чертовски сложно, - а поэтому сюжет самый простой. Утопия: всего два действующих лица и вы, зритель. Ну, надевайте же очки. Наденьте их, и скажете мне, что за дурни эти люди в Уэстмене.
Он перелил часть жидкости в маску и подсоединил скрученный проводок к приспособлению, лежащему на столе.
– Выпрямитель, - пояснил он.
– Для электролиза.
– Разве не нужно использовать всю жидкость?
– удивился Дэн.
– Ведь, если берется только часть, воспроизведется только часть сюжета.
– Весь сюжет содержится в каждой капельке, - возразил профессор.
– Ну что же, начинаем!
Жидкость перед глазами Дэна внезапно заволоклась белым облаком, в ушах загудело. Он хотел уже сорвать маску с лица, но туман начал таять. Дэн увидел перед собой лес. Но что это был за лес! Невероятный, неземной, прекрасный! Гладкие стволы тянулись прямо в ясное небо, в вышине раскачивались окутанные туманом громадные ветви, и листья у вершин светились, пронизанные солнечными лучами. Алые цветы на ветвях источали сладкий аромат. Дэн слышал свист и щебет вокруг - точно играли дудочки невидимых фей.
"Иллюзия, - сказал он себе.
– Искусное оптическое устройство, а вовсе не действительность". Он потянулся к подлокотнику, без труда нащупал его, потом наклонился. Он видел перед собой землю, покрытую мхом, но пальцами ощущал тонкий гостиничный ковер.
И тогда - вдали, за утренним туманом, - Дэн уловил какое-то движение. Кто-то приближался к нему. Скоро Дэн разглядел очертания гибкой девичьей фигурки.
На ней было одеяние из серебристой полупрозрачной ткани, светящееся, словно звездные лучи; узкая серебристая лента перетягивала ее блестящие черные волосы. Ее крошечные босые белые ножки утопали во мху. Девушка остановилась прямо перед Дэном, пытливо вглядываясь в его лицо, и вдруг улыбнулась.
– Кто ты?
– задал вопрос Дэн.
– Английский?
– спросила она.
– Я немного говорю по-английски.
– Она выговаривала слова медленно и старательно.
– Я ему научилась у...
– она заколебалась, - у отца моей матери, которого называют Седым Ткачом.
– Кто ты?
– повторил Дэн.
– Меня зовут Галатея, - ответила она.
– Я пришла, чтобы найти тебя
– Найти меня?
– Левкон, которого называют Седым Ткачом, сказал мне, что ты останешься с нами на два дня, - пояснила она с улыбкой.
– Как тебя зовут?
– Дэн, - пробормотал он.
– Какое странное имя!
– удивилась девушка. Она протянула к нему обнаженные руки.
– Пойдем!
Дэн дотронулся до ее протянутых пальцев, без малейшего удивления ощутив их живое тепло. Он забыл о парадоксах иллюзии; это больше не было иллюзией для него. Ему казалось, что они идут по дерну, который пружинил под ногами. Он взглянул вниз и заметил, что на нем серебристое одеяние, а ноги у него босые; и тут же почувствовал легкий ветерок на коже, а ноги ощущали мох.