Очки пигмалиона (Высшая степень адаптации)
Шрифт:
– Произнеси же его, Галатея!
– отчаянно умолял он.
– Мое имя, дорогая, только мое имя!
Губы ее шевельнулись, она побледнела от усилия. Дэн мог бы поклясться, что его имя затрепетало на ее губах, но вместо этого она закричала:
– Я не могу, дорогой! О, не могу! Закон это запрещает!
Рыдая, она бросилась к дому. Дэн побежал следом по выложенной камешками тропинке, но в роще у ручья он обнаружил только Седого Ткача. При виде
– У тебя мало времени, - напомнил он.
– Отправляйся и подумай о том, что ты натворил!
– Где Галатея?
– задыхаясь, выговорил Дэн.
– Я отослал ее.
Старик загородил вход в дом; еще мгновение - и Дэн ударом кулака отшвырнул бы его с дороги, но тут его осенило. Он быстро оглянулся. За рекой, на краю леса, мелькнул край серебристого одеяния. Дэн повернулся и помчался туда, а Седой Ткач смотрел ему вслед.
– Галатея!
– звал Дэн.
– Галатея!
Теперь он был над рекой, на лесном берегу, он бежал прямо через скопления деревьев, которые расступались перед ним, точно туман. Тонкие белые хлопья плясали у него перед глазами. Паракосм таял.
Ему казалось, что сквозь этот беспорядочный хаос он видит смутные очертания тела девушки, но тут деревья испарились, а небо потемнело. Он внезапно понял, что больше не стоит посередине дикой прогалины, а его руки вцепились во что-то гладкое и твердое - и это были подлокотники гостиничного стула! И тогда, в последний миг, он увидел ее, Галатею, с искаженным горем лицом, ее наполненные слезами глаза. С отчаянным криком Дэн поднялся и упал навзничь.
Вокруг были стены - стены людвиговой комнаты: он, должно быть, упал со стула. Магические очки лежали перед ним; одна линза разбилась, и из нее вытекала жидкость - уже не прозрачная, как вода, но белая, как молоко.
– Боже!
– пробормотал он.
Его охватило горькое чувство утраты. Комната была грязная, отвратительная, хотелось поскорее из нее выбраться. Он машинально взглянул на часы: четыре; должно быть, он просидел тут не меньше пяти часов. И тут он впервые понял, что Людвига здесь нет. Дэн был рад этому.
Добравшись до своей комнаты в отеле, он упал на кровать.
Влюбиться в видение! И еще того хуже: в девушку, которая никогда не существовала! В фантастическую Утопию, которой в буквальном смысле не было НИГДЕ! Галатея! Галатея - статуя Пигмалиона, в которую вдохнула жизнь Венера. Но его Галатея, теплая, милая и живая, должна навеки остаться безжизненной, так как он сам не Пигмалион и не Господь Бог.
Дэн проснулся поздно и несколько
Он переменил свою измятую одежду и пошел бродить по улицам. Наконец нашел отель Людвига и в ответ на расспросы узнал, что маленький профессор выехал, не оставив адреса.
Ну и что из этого? Ведь Людвиг не может дать Дэну то, что он ищет: живую Галатею. Дэн даже обрадовался, что тот исчез: он возненавидел маленького профессора. Профессора? Гипнотизеры тоже называют себя "профессорами". Он кое-как прожил этот день, а затем, после бессонной ночи, уехал в Чикаго.
Второй раз они увиделись уже зимой. Дэн внезапно заметил коротышку на чикагской улице и, сам не зная зачем, окликнул его:
– Профессор Людвиг!
– Тот с улыбкой поклонился.
– Извините меня за ваш аппарат, профессор. Я был бы рад заплатить за ущерб.
– А-а, это не важно - подумаешь, разбитое стекло! Но вы - вы что, болели? Вы выглядите значительно хуже, чем тогда.
– Ерунда, - отмахнулся Дэн.
– Ваше зрелище было великолепно, профессор, великолепно! Я бы вам сразу это сказал, но вас не было, когда я очнулся.
Людвиг пожал плечами:
– Я вышел в вестибюль за сигарой. Пять часов с восковой моделью, знаете ли...
– Это было великолепно!
– повторил Дэн.
– Получилось так реально?
– улыбнулся Людвиг.
– Тогда это только благодаря вашему сопереживанию. Оно включает самогипноз.
– Это выглядело так реально, - хмуро повторил Дэн.
– Прекрасная неизвестная страна.
– Вместо деревьев были мхи и лишайники под лупой, - объяснил Людвиг. Все это старые фототрюки. Плоды - резиновые; дом - летнее здание нашего кампуса в Университете. А голос мой: вы совсем ничего не произносили, кроме своего имени в самом начале, для этого я оставил пропуск. Я играл вашу роль: я ходил с камерой, укрепленной на голове, чтобы все время поддерживать тот же угол зрения, что у наблюдателя. Понятно?
– Минутку!
– У Дэна перехватило дыхание.
– Вы сказали, что играли мою роль. Тогда Галатея... она что, тоже реальна?
– Тея достаточно реальна, - подтвердил профессор.
– Моя племянница, старший преподаватель в Университете, увлекается драматическим искусством. А что? Вы хотите с ней познакомиться?
Дэн поспешно кивнул, мгновенно сделав окончательный выбор между иллюзией и реальностью.