Очная ставка
Шрифт:
— Хочешь развестись? — бросил он резко. Казимеж не желал этого по многим причинам. Впрочем, он знал, что Данута никогда не даст утвердительного ответа. По сути, ей не хватало самостоятельности, временами она казалась беспомощной.
— Нет, — ответила она с видимым усилием. — Но не продать ли нам бар? Я устала.
— Что значит — устала? Я ведь тоже работаю. Тебе тридцать шесть лет, и у тебя лошадиное здоровье. Впрочем, бар мне необходим.
— Мне кажется, что у тебя достаточно денег, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Так зачем еще бар?
Он
— Тебе не впервые хочется знать, сколько у меня денег, — напомнил он. — Поэтому, также не впервые, предупреждаю тебя, чтобы ты не задавала таких вопросов. — Он помолчал, допил виски. И внезапно изменил тон, заговорил легко, почти шутливо: — Другая на твоем месте была бы на седьмом небе! Живешь как зажиточная довоенная барыня. Я хочу от тебя только одного: чтобы ты управляла баром. Заваривала кофе. Улыбалась посетителям.
— Знаю, — ответила она с горечью в голосе. — Ты уже давно хочешь от меня только этого… Барменша!
Он зло рассмеялся и вышел из комнаты.
Глава 7
Собственно говоря, описания внешности, как такового, не существовало: высокий мужчина, в больших темных очках и в черной кожаной куртке. Машина — зеленый польский «Фиат-125», побитый, с помятым крылом, но почти новыми покрышками. Офицер из «дорожной», когда Щенсный обратился к нему с вопросами, только потому не рассмеялся ему в лицо, что был всего-навсего молодым поручником — по отношению к майору недопустимо…
— В Варшаве зарегистрировано около полумиллиона частных машин, — сказал он. — В том числе, если мне не изменяет память, свыше ста двадцати тысяч польских «Фиатов-125». Но вы, товарищ майор, уверены в том, что речь идет о жителе Варшавы?
— Я ни в чем не уверен, — вздохнул Щенсный. — Это мог быть даже иностранец, хорошо говорящий по-польски.
Он хотел еще спросить о количестве зеленых «Фиатов», но махнул рукой и вышел. Однако, несмотря на это, скупое описание внешности было разослано всем подразделениям гражданской милиции в стране. Во-первых, потому, что у Щенсного имелись добрые знакомые в отделе криминалистики Главного управления, а во-вторых, потому, что он упорно утверждал, что найдет убийцу Данеля Мрозика. Подсознательно Щенсный чувствовал, что парень погиб совершенно безвинно.
Таким образом, документ с описанием внешности преступника пошел по Польше. На другой день майору позвонил прокурор Бялецкий. Они встретились, и прокурор сказал, вынимая документ и свои записки:
— Не знаю, пан майор, имеет ли все это вообще какой-то смысл, но описание внешности напомнило мне показания человека, которого я недавно допрашивал. Его зовут Ян Завадовский, он проходит по делу, связанному с шантажом, кражей наркотиков В так далее. Так вот…
— Я немного знаком с этой историей, — прервал его Щенсный. — Это тот тип, который пытался совершить самоубийство?
— Совершенно верно. Так вот, Завадовский, после долгого молчания признавшийся в совершенном
— Интересно, — пробормотал Щенсный. — А о машине никаких данных?
— Нет. Во всяком случае, Завадовский об этом не говорил. В первый раз, когда шантажист остановил его, кажется, он вышел из такси. А позднее они встречались где-то на окраине, ночью, как в детективных романах… — Бялецкий на некоторое время задумался. — Не уверен, правда, что все это не плод слишком буйной фантазии Завадовского.
— Считаете, что Данеля Мрозика тоже могли шантажировать? И то же самое лицо?
— Возможно. Но послушайте дальше. Два дня назад Завадовский на вопрос, не напоминает ли ему шантажист кого-нибудь из его знакомых, сначала долго возмущался, решительно отрицал, но в конце концов, после больших колебаний, ответил, что внешность этого человека и жесты в чем-то напоминают ему владельца бара в центре, некоего Казимежа Пасовского.
— Так они знакомы?
— Не совсем. Завадовский довольно часто там обедал. В основном баром заправляет Пасовская, а муж заглядывает только временами. Таким образом, Завадовский видел его несколько раз, но случая познакомиться не представлялось, да он и не видел в этом необходимости. Понимаю, что это слишком незначительный повод, чтобы заинтересоваться Пасовским.
— И все же, чем черт не шутит, — ответил майор. — Понаблюдаем, что это за тип. Но осторожно, чтобы не дай бог не обидеть невиновного. Высоких мужчин в темных очках теперь, летом, в Варшаве сотни. Думаю, в самом управлении нашлось бы несколько. Да и в прокуратуре тоже.
Они рассмеялись, и Щенсный на прощание еще спросил:
— А голос? Завадовский не сравнивал голоса Пасовского и шантажиста?
— Я этим поинтересовался, но он не смог толково ответить.
Данные о Казимеже Пасовском, с которыми Щенсного познакомили в районе, не вызывали к нему подозрений. Из них следовало, что этот человек до сих пор не был замешан ни в каких скандалах, политикой не интересуется, работает в баре, принадлежащем его жене Дануте, а по совместительству еще и в финансовом отделе кооператива «Носки», где за сдельную штату помогает бухгалтеру вести счета. Правда, любит погулять, но пьет в меру, вежлив, пользуется уважением. В этом месте была приписка: особенно у женщин.
Потом шли более подробные персональные данные, домашний адрес, сведения о машине — «опель-рекорде» (записанной на жену), о нескольких выездах за рубеж, и все.
— Кроме довольно неопределенных подозрений со стороны Яна Завадовского есть какой-нибудь другой повод, из-за которого мы должны продолжать интересоваться Пасовским? — спросил Щенсный своего начальника.
Данилович пожал плечами.
— У тебя что, мало работы? — ответил он вопросом.