Одержать победу
Шрифт:
— В два раза больше? Да это бессовестный грабеж! — Слова слетели с языка прежде, чем журналистка осознала, что говорит.
— Ты хочешь сказать, что статья стоит еще дороже? — В голосе издателя послышались вкрадчивые ноты. — Что происходит? Что тебе удалось узнать?
— Ровным счетом ничего, подходящего для печати. — Это соответствовало истине, хотя Фрэнк, конечно, не поймет подтекста; он решит, что у нее есть неподтвержденные факты, которые следует перепроверить.
Общество
Фрэнк требовал подробностей, но вдруг внизу хлопнула входная дверь. Реймонд вернулся, подумала девушка.
Радость, облегчение, ликующее предвкушение встречи переполнили ее душу, голова закружилась от восторга.
В следующее мгновение где-то в подсознании раздался предостерегающий голос: если Адамс застанет ее за переговорами с редактором журнала, последствия окажутся не из самых приятных.
— Я должна идти, Фрэнк, — твердо объявила Барбара и повесила трубку, оборвав своего работодателя на полуслове: тот как раз пытался узнать, где она находится и как с ней можно связаться.
Она вихрем сбежала вниз по лестнице, забыв, что следовало бы скрыть свое нетерпение. Заслышав ее шаги, Реймонд обернулся и замер неподвижно, держа в руках пальто.
— О, привет, — тихо проговорил он. — Если бы я не знал тебя так хорошо, то решил бы, что ты считала минуты до моего возвращения.
— Надеюсь, ты не забыл про вечеринку? — Барбара изо всех сил старалась сдержать дрожь в голосе. — Я боялась, что ты не вернешься. Если бы не это…
Адамс улыбнулся, нагнулся и поднял с пола дипломат и огромный целлофановый пакет. Он принес цветы, поняла девушка, и в следующее мгновение букет оказался у нее в руках. Любуясь роскошным изобилием желтых, золотых, алых и оранжевых оттенков, Барбара гадала, добыл ли Реймонд цветы где-нибудь поблизости или привез их из самого Нью-Йорка. А если так — значит ли это, что он вспоминал о ней?
— Я привез тебе еще кое-что, — похвастался Адаме и с размаху водрузил дипломат на перила лестницы. Крышка откинулась, и он извлек на свет газету.
По размеру и шрифту Барбара сразу узнала одну из самых вульгарных газет.
— На этот раз фотография удалась куда лучше, — предупредил Адамс.
Барбара вдохнула аромат цветов, надеясь придать себе храбрости, и опасливо поглядела на первую страницу. Реймонд был прав: фотография и впрямь оказалась весьма узнаваемой, хотя чести ей не делала. Если по пути домой Фрэнк заглянет в супермаркет, ему не придется больше гадать, почему Барбара посчитала, что история про загадочную миссис Адамс стоит больших денег.
Ну
Странно, но в ту минуту ей было все равно. Важно другое. Барбара стояла в залитом солнцем холле, с букетом в руках, а Реймонд обнимал ее за талию.
— Заголовочек что надо, — отметил он.
«У четы Адамс медовый месяц», — прочла Барбара. Под фотографией красовалась надпись: «Похоже, что таинственную супругу не радует внимание нашего фотографа». Она тихо застонала.
— Говорится, что до выхода номера оставалось слишком мало времени, чтобы выяснить, кто ты есть, — обнадежил Реймонд, — но на следующей неделе газета обязуется предоставить подробный ответ.
Из кухни возник Уилкинсон.
— Добрый день, сэр, и добро пожаловать домой. — Он повернулся к девушке. — Мисс Барбара, шеф-повар шлет вам привет и спрашивает, что бы вы хотели съесть на ужин, после того, как прием закончится.
Реймонд так и застыл с открытым ртом.
— Что угодно, — отозвалась Барбара. — Он наготовил столько вкусностей, что голодными мы явно не останемся.
Уилкинсон поклонился и исчез.
— Что ты сделала с моим персоналом? — потребовал ответа хозяин. — За три года, что шеф-повар у меня служит, он ни разу не поинтересовался, чего бы хотелось съесть мне.
— Понятия не имею.
Интересно, что бы он сказал, если на ужин ему подали бы баварскую колбаску с кислой капустой?
Реймонд поднял ее левую руку, рассматривая кольца.
— Здорово смотрится! Прости, я тебя всю перепачкал. Бульварные газеты грязны во всех отношениях, верно?
— Бедняжка, неужели тебе никто не гладит газеты? — проворковала Барбара.
— Гладит газеты? Ты шутишь? — Но тут внимание Адамса снова привлекли кольца. — Ты свозила-таки их к ювелиру?
— Нет. Я не знала, позволено ли мне переступать порог дома.
Брови его поползли вверх в иронической гримасе.
— Позволено ли? Переступать порог дома? Ты хочешь сказать, что все это время провела в четырех стенах? Неудивительно, что ты бледна.
— Я считала…
— Ты считала себя пленницей? Это не так, родная.
Барбара не сразу осознала смысл его слов.
— Выходит, ты мне доверяешь? — еле слышно прошептала она.
— Доверяю ровно настолько, чтобы предположить, что ты не натворишь глупостей, — отозвался Реймонд. — Кроме того, одну бы тебя не оставили. Дай мне переодеться, и мы прогуляемся, если хочешь.
Девушка кивнула, делая вид, что радуется прогулке, а не возможности побыть с ним наедине.