Одержимая (авторский сборник)
Шрифт:
— А это — та самая трасса! И все едут в ту самую Москву! Что, твоим друзьям-пушерам делать нечего, только отправлять за тобой старых теток на скутере?
С самоуверенностью тинейджера Алиса полагала дряхлым все, что старше тридцати.
— Алиска, — помолчав, сказал Вова. — А давай, ты со мной к ним подъедешь?
— Я?!
— Ты объяснишь им, кто ты такая и откуда возьмутся деньги. Они же мне не верят, понимаешь?
Гонка по трассе измочалила ведьму, будто она была рваной лентой, волочащейся по асфальту за серым Пежо.
«У вас аура жертвы». «Вас сглазили». «На вас наслали порчу». Все эти и подобные фразы она произносила мысленно, подъехав — опять же в воображении — к машине с велосипедами и добившись, чтобы Алиса опустила стекло. И всякий раз ответом была презрительная гримаска, и всякий раз стекло поднималось, отсекая вторую попытку.
Не так. Не с того конца. «У вас отвалился номерной знак». «У вас на капоте вмятина». «У вас сейчас упадет велосипед с крыши». Все не то, ложь разоблачается в секунду, нет зацепки.
«Вас зовет ваш дедушка, я от него, он послал меня следом». Еще глупее: у дедушки телефон, у внучки телефон, один звонок рассеет сомнения, если они появятся.
«Это большая тайна, я от вашего дедушки, не говорите ему, что я знаю…» Вот это уже свежее; не давая себе труда додумать следующую фразу, Ирина тронула скутер и, огибая машины, стала пробираться сквозь пробку к Пежо.
— Куда прешься?!
На нее рычали из-за стекол. Она просачивалась, как вода между плотно сложенными кирпичами, иногда задевая локтями зеркала и каждую секунду рискуя получить по шее, чувствуя себя все лучше по мере приближения к Пежо: наконец-то от нее что-то зависело. От ее умения убеждать. От ее интуиция, профессиональной воли, собранности, от таланта ведьмы, наконец; когда между нею и Пежо оставалось пять метров, впереди переключился светофор.
— Поехали, — сказала Алиса.
Вова тронул машину и успел проехать в плотном строю метров пятьсот, когда она повторила увереннее:
— Поехали!
Тут только Вова понял, что она имеет в виду, и не поверил своему счастью:
— С-спасибо. Мы зайдем, ты увидишь, на минутку. Они мне не верят — а тебе они поверят, ну и сразу, куда там, к тебе домой, в парикмахерскую, я тебя всюду буду возить, только скажи, куда…
От радости он стал болтливым. Ему казалось в этот момент, что проблема решена волшебным образом, и больше не о чем беспокоиться.
Проклятая машина удалялась. Велосипеды плыли над крышами автомобилей, и едва проглянувшее солнце играло на блестящих спицах. Пежо был, как морковка под носом осла — виляя среди машин, Ирина почти настигала его, но в этот момент движение на улице оживлялось, и невидимая нитка дергала Пежо вперед, будто кошелек на веревочке.
Ирина ругалась вслух. Потом охрипла. Потом смирилась. Все ее невеликое водительское мастерство уходило на то, чтобы не упустить Пежо; еще пять с лишним часов я не выдержу, думала ведьма, косясь в зеркало на демона за спиной.
Демон молчал. Смирился. А может, положился на Ирину.
— Уже близко, —
— Первый и последний раз я тебя вытаскиваю, — сквозь зубы сказала Алиса. — Больше никаких славиков.
— Клянусь!
— Ух ты, как пафосно.
— Что?
— Да ничего, — Алиса насмешливо повела плечом.
В такие минуты Вова отчетливее понимал расстояние между ними. Зимуя в Париже, стажируясь во Флориде, свободно болтая на трех языках, Алиса держала его, как домашнее животное — на поводке и на дистанции. То подтягивала к себе, то отпускала; ему много раз хотелось ударить ее. А сейчас захотелось с удесятеренной силой.
Но она была его единственная ниточка к спасению, поэтому Вова сдержался.
Пежо с велосипедами на крыше стоял на стоянке перед маленьким супермаркетом. К счастью, у Вовы была очень приметная фигура, а у Алисы — приметная одежда.
— Вон они, — сказал демон.
Ирина сползла со скутера и чуть не упала. Ноги подкашивались. Мотороллер был облеплен грязью, бак опустел почти полностью.
— Упустишь.
Ирина со всхлипом выругалась. Наспех приковала скутер к железной ограде и похромала вслед за Алисой — во дворы.
Здесь сносили хрущобы. Один дом стоял, как после бомбежки, вывернув наружу пыльные внутренности. Другой, уже пустой, дожидался своей участи. В третьем еще виднелись на окнах занавески, еще висело белье на балконах, собирая рассеянную в воздухе бетонную взвесь. Алиса со своим парнем уверенно шагали к третьему.
Верну ей деньги, думал Вова. Нет… брошу ей в лицо. И скажу все, что накипело. Может, и залеплю. Один только раз дам по морде, пусть не думает, что она особенная…
Алиса, будто прочитав его мысли, удивленно повернула голову. Вова выдавил из себя улыбку.
У нее были удивительные губы. И восхитительный зад, обтянутый велосипедными трусами. Вова мучился, как грешник на сковородке: он хотел ее и ненавидел. И много раз мечтал, как хорошо бы приковать Алису к батарее и так пожить хотя бы несколько дней. А потом — под суд и в тюрягу, но помнить всю жизнь, что они были, эти дни, эта власть, это чужое и доступное, присвоенное тело…
Он тяжело дышал. Он боялся выдать себя взглядом, жестом, запахом. И так длилось целую минуту, а потом он будто грохнулся с небес на землю: вспомнил, зачем они здесь, и кто такая Алиса, и кто он такой.
— Ты чего? — спросила она, глядя снизу вверх.
— Ничего… все в порядке.
— Тебя ломает, что ли?
Вова прижал ладонь к колотящемуся боку. Помотал головой.
— Времени мало, — сказала она озабоченно. — Придется в парикмахерской по-быстрому, программа-минимум…
— Пара минут, — пообещал он.
— Алиса!
Оба оглянулись.
Та самая женщина, что ехала по трассе на скутере, мокрая, в грязных сапогах, догоняла их ковыляющей рысью. Вова вздрогнул.
— Алиса, — тяжело дыша, женщина догнала их у самого подъезда. — Я кое-что должна вам сказать, это касается вашего дедушки.