Одержимость шейха
Шрифт:
Часто хватая ртом воздух, упираюсь ладонями в мужские плечи и толкаю, но он лишь смеется, окончательно раздирая на мне остатки одежды.
— Какое у тебя тело, шармута. С ума сводишь.
Мужчина облизывается и набрасывается на мою грудь, слюнявя ее мерзким языком и пыхтя в попытках направить свой член, но его брюхо — это единственное, что спасает меня от адской боли, которая все равно неизбежна.
И я понимаю это, как только что-то твердое упирается мне между ног. Вмиг паника скручивает вены ледяным ознобом, и я превращаюсь в неподвижную ледышку.
С трудом, но я все-таки сбрасываю с себя дергающуюся тушу, а как только вижу нож, пронзивший его череп, и распахнутые безжизненные глаза, позволяю гортанному звуку вырваться наружу. Но я заставляю себя замолчать и зажимаю рот ладонью, судорожно отползая назад.
А стоит мне заметить в дверях черную тень, тут же замираю. Фигура огромная. С ярко-желтыми глазами, как у зверя, сверкающими из темноты. Они пронзают меня каким-то презрением, осматривая мое нагое тело, как горстку мусора, а меня будто парализовало от его взгляда, пугающего еще больше, чем произошедший ранее ужас.
Потому что он и есть ужас.
Мне не видно его лица, которое закрыто арафатком, только две щели для глаз, но я замечаю в одной из них полосу от шрама, только почему-то это околдовывает еще больше. Это, наверное, все от шока, ведь я не могу оторваться от разглядывания мужчины ростом с гору.
Я не вижу ничего, кроме гипнотических глаз, все остальное будто исчезает, а потом словно сквозь слой ваты я слышу быстрый топот, после чего меня хватают за загривок, рывком прижимая лицом к полу.
— Не смей смотреть в глаза своему господину, шармута!
***
Дрожа, я пытаюсь прикрыться руками. Ужас, сковавший мой разум, постепенно отступает, и холодная реальность, проясняясь, открывает мне чудовищную картину, где незнакомые мужчины видят меня обнаженной и испачканной чужой кровью. Только за это я могу быть проклята своим будущим мужем, но, к моему счастью, его здесь нет, и теперь, возможно, он вообще никогда не увидит меня. Неизвестность страшит. В груди саднит от того, какая я сейчас жалкая и уязвимая. А еще от невидимого презрения, волнами исходящего от мужчины, по-прежнему стоящего на месте. Могу судить об этом по его могучей неподвижной тени, но выше поднимать взгляд не рискую.
В воздухе висит тишина. Густая и тяжелая. Настолько, что кожей ощущаешь невидимое давление, а в груди разливается щемящий ужас. Затишье перед бурей подобно вечности, горящей под кожей. Вот только, несмотря на духоту и жар паники, я дрожу от холода. Противного липкого холода, который не отпускает мое тело ни на секунду. Растекается жидким льдом по венам и отзывается покалыванием в кончиках пальцев. Даже будь возможность бежать, я не смогла бы. Потому что скована по рукам и ногам опасностью,
И она обрушивается, когда огромная тень двигается вперед, каждый шаг содрогает душу, выворачивает наизнанку. И сейчас единственное, чего мне хочется, это обернуться маленькой горсткой пепла и исчезнуть облаком пыли от дыхания, что уже через секунду опаляет мое лицо. Оно вонзается горячими иглами прямо под кожу, а пальцы, сжавшие мой подбородок, грозят оставить после себя ожог. Тень так близко, что, кажется, даже воздух накаляется и начинает потрескивать. Особенно когда его грубые пальцы подцепляют прядь моих волос и медленно пропускают ее… Не знаю, какими силами, но я все еще дышу под гнетом напряжения, исходящего от мужчины, нависшего надо мной.
Дыши, Джансу. Дыши.
Голова кружится от всего происходящего, но я каким-то чудом удерживаюсь на коленях, обнимая себя за плечи дрожащими руками и со вздернутой насильно головой, а нездоровое любопытство вновь увидеть глаза мрачной тени безжалостно забиваю подальше в угол.
— Назови свое имя.
Его громоподобный голос вынуждает мое дыхание окончательно сбиться.
Судорожно сглатываю.
— Джансу, — звучит едва слышно, но пальцы,сжавшиеся на подбородке сильнее, заставляют повторить громче: — Меня зовут Джансу Оздемир.
В ответ мне достается утробное рычание, прежде чем мужчина небрежно убирает от моего лица руку, будто только что испачкался. Правда, потом происходит то, чего я совершенно не ожидала. На мои плечи и спину набрасывают что-то тяжелое и теплое… а еще пахнущее им. Я успела уловить запах мужчины с необычным цветом глаз: он пахнет золотым песком, солнцем и теплым мускусом, сквозь который можно почувствовать запах крови, точно, крови, именно так пахли его пальцы. Но все становится неважным, потому что теперь мне есть чем укрыться от позора.
— Зураб, отвези ее ко мне во дворец, — злобно приказывает незнакомец, шагая от меня прочь, но он останавливается, как только сбоку от меня раздается недовольный мужской голос.
— Господин, она больше не имеет никакой цен…
— Еще слово, и тогда твой язык больше не будет иметь ценности, — резко обрывает Тень тоном, не терпящим возражений. — Выполняй. Я вернусь, как только закончу здесь. А ее отдай Зареме на воспитание. — Пауза. — Она знает, что делать с грязью.
Последнее бьет по мне, словно плетью, вынуждая сердце сжаться в маленькую точку. Чем я заслужила такое презрение?
Мои мысли прерывает грубое прикосновение, вынуждающее мгновенно принять вертикальное положение.
Испугавшись, я тут же пытаюсь как можно крепче завернуться в плащ, которым меня укрыла Тень.
— Иди вперед, ведьма, — толчок в спину, и я едва не валюсь на пол, но каким-то образом удерживаю себя на дрожащих ногах. — Надеюсь, господин отдаст тебя мне, у меня для таких, как ты, есть клиенты, — прилетает, будто плевок ядом. — С твоей красотой можно разбогатеть. Не вздумай пытаться забраться под кожу нашему господину. Потеряла ты это право.