Одержимость
Шрифт:
Кряхтя, я поднял четыреста фунтов 1и выпрямил локти. Мышцы на плечах и руках напряглись. Живот напрягся, делая свою часть, чтобы удержать вес. Штанга в руках задрожала, когда я досчитал до десяти.
Один.
Два.
Неуклонно тянулись секунды.
Было приятно проявить себя.
Выдохнув, я вернул штангу на место. Металл звякнул о металл сквозь напряжение, потрескивающее в воздухе. Встав, я встретился с Ридом взглядом.
— Убить всех, мать твою. — Я покачал головой. — Я могу, черт возьми, попытаться.
Он
— Это должно быть сделано.
— Дай мне знать, когда получишь последний сигнал от Патрика.
Вскоре мы оба глубоко вздохнули.
— Дело сделано, — сказал Рид.
Гребаный Аллистер Спарроу мертв.
— И близко нет, — сказал я. — Это только начало. Мы завладеем этим городом.
— Ты имеешь в виду Спарроу завладеет.
Технически Рид прав. Однако для того, чтобы Спарроу занял и удержал пост, от которого его отец только что неохотно отрекся, Спарроу нужна надежная команда. Мы были молодыми, умными машинами для убийства. Старая гвардия ослабила оборону. Они стали мягкими и уязвимыми в мире. Организация готова к поглощению. Если не мы, это сделает кто-то другой.
Представление возможностей нашего будущего позволяло удовлетворению ожить, смывая мое прежнее беспокойство и наполняя грудь гордостью.
— На этот раз это будет правильный Спарроу. Он хорош, но недостаточно хорош, чтобы сделать все в одиночку.
— Мы его прикроем, — сказал Рид.
— Мы все вернем. Чикаго не будет прежним.
Так будет лучше.
Преступный мир все еще существовал, только теперь у организации Спарроу появился новый лидер. Переход власти был опасным временем. Сделать эту работу должны мы четверо и главари банд, которых мы выбрали.
День расплаты близок.
Были члены старого режима Аллистера, которым переворот не понравился. Это их гребаный выбор. Присягни на верность новому королю Чикаго или попрощайся со всем и всеми.
В этой жизни, как и на войне, не было середины.
Глава 2
Лорел
Настоящее время.
Я похолодела в темноте, Кадер притянул меня ближе к своему теплу.
— Я… я…
Я не могла ни думать, ни говорить. Я была там, где, всего несколько мгновений назад, хотела быть. Теперь я не была уверена ни в чем, даже в своем следующем вздохе. Что он только что сказал?
— Обычно я не терплю неудачи, когда берусь за работу, — продолжил Кадер, его глубокий голос прорезал грохочущую кровь в моих ушах.
Хотя он только что сказал мне, что взялся за работу, чтобы убить меня, его интонация была спокойной, а голос негромким.
— Я совершал ошибки в своей жизни, но научился полагаться на интуицию. Можно сказать, это мой компас. Это не значит, что я делаю что-то хорошее. Я не рассматриваю то, что делаю, или задания, которые я принимаю, через призму хорошего
Это уже слишком. Неужели он на самом деле пытается оправдать то, что согласился на работу, чтобы убить меня?
Я отстранилась.
— Это то, чем ты занимаешься? Ты убиваешь людей? Нет… — моя голова начала трястись, когда мой голос стал громче. — Ты спишь с людьми, а потом убиваешь их?
Я подняла руку между нами, пока она не легла на мягкий хлопок, покрывающий его широкую грудь. Я не думала о его правиле не прикасаться. Моей единственной мыслью было сбежать. Надавив, я оттолкнулась еще дальше к стене.
Мне некуда идти.
Я находилась в бетонной коробке, зажатая между стеной из цементных блоков и человеком, почти вдвое превосходящим меня по массе.
— Нет, это не то, что я делаю, — сказал Кадер, потянувшись к моей руке, лежащей у него на груди. Сплетая наши пальцы, он поднес мои к губам. Какого черта?
Его действия не соответствовали словам, которые он произнес несколько минут назад. Я никогда не принимала Кадера за человека, держащегося за руки. Черт, я была потрясена, что он забрался ко мне в постель после того, как мы… «заниматься любовью» было неточным описанием. Я попросила его взять меня, и он это сделал. Я спросила его и получила.
Я хотела и нуждалась в том, чтобы чувствовать себя живой, чувствовать связь.
Живой.
Моя грудь болела от воспоминаний о Рассе.
Отдернув руку, я потянулась за покрывалом и отодвинулась подальше. Подтянув ноги, я села у дальней стены, используя одеяло как щит. Движение помогло, но я не могла сосредоточиться. Была одна доминирующая мысль.
Кадера наняли убить меня.
Мужчина, который только что взял меня, трахнул, должен был меня убить.
В комнате воцарилась тишина, но никто из нас не пошевелился.
— Когда ты сказал, — начала я, наконец обретя дар речи, — что за мою голову назначена цена и она принята… — Я глубоко вздохнула. — Ты знал, что это правда, потому что именно ты согласился на эту работу.
— Да.
Сцены прошедшей недели прокручивались у меня в голове.
— Но в этом нет никакого смысла. Ты сказал, что не причинишь мне вреда. В тот первый вечер на встрече ты сказал, что, если бы хотел причинить мне вред, меня бы там не было.
— Я не лгал тебе.
— Не понимаю. Убить меня и не причинить вреда — полярные противоположности.
Кадер глубоко вздохнул.
— Если ты хочешь, чтобы я ушел, я могу спать в кресле.
Хотела ли я, чтобы он ушел?
— Я не знаю, чего хочу.
Это было не совсем так. Я хотела вернуться к иллюзии безопасности. Я бы сказала, что хотела вернуться в прошлую пятницу, но это означало бы не знать Кадера, человека, нанятого убить меня. Ну же, Лорел, это должно быть то, чего ты хочешь.
Вместо того, чтобы озвучить все это, я спросила:
— Ты объяснишь, что делаешь или что сделал? Кто тебя нанял? — Появилась новая мысль. — Как ты думаешь, кто бы это ни был, он тоже назначил цену за Расса?