Одержимый ею
Шрифт:
Очень помогала висящая в углу моей квартиры-студии груша. Родная, как в зале с парнями. Я метелил ее часто. В последнее время — слишком часто.
Вот сегодня, видимо, придётся опять, потому что…
— Валерий, мне нужна ваша консультация, — раздаётся едва ли не над ухом визгливый голосок Ниночки, которая никак не хотела понять, что для нее я — Валерий Евгеньевич! Сейчас она почти улеглась на стол, вывалив все свои силиконовые достоинства, которые с трудом прикрывал вырез непонятой обтягивающей и ультракороткой тряпки, должно быть, служившей ей платьем.
Зажмуриваюсь
А голос… О, как нежен и певуч её голос. Особенно я люблю его слушать, когда она воркует над Димкиной кроваткой. Когда она, вернувшись из роддома, впервые при мне взяла сына на руки, я возблагодарил бога, за то, что он позволил мне лицезреть мадонну…
Открываю глаза. Ниночка буквально пожирает меня взглядом. Раздевает. Лапает.
Фу, как мерзко! Неужели мы, мужики, так делаем? Неужели какой-то урод смеет смотреть такими глазами на мою Ингу? Хорошо, что она ушла из этой галереи, где полно похотливых коллекционеров и непризнанных недогениальных живописцев. Но поскольку совсем без дела сидеть не может, да и София Николаева, моя драгоценная тёща, часто гостит у нас, нянчась с Димкой, то Инга взяла себе часы клубной работы в небольшом музее неподалёку от нас. Когда она просвещает там своих юных искусствоведов — я спокоен. Лучше с детками. Это заряжает её позитовом.
— Валерий… — канючит Ниночка, — ну что же вы такой бука?
Из-за нашего расследования я не мог утереть шлюхе нос и сказать, что глубоко женат, настолько, что уже даже сын у нас растет! Папина гордость, богатырь! Еще и крестник самого полковника Егорова! Димку мы с Ингой и назвали в честь Егорова. Очень много хорошего сделал для нас этот человек. Практически, подарил нам новую жизнь.
Эта Ниночка была самым страшным моим кошмаром за последние недели — она припиявилась ко мне намертво. Ощущение, будто я единственный мужик на Земле или единственный, у кого еще стоит, во всяком случае, на нее.
Не спорю, она неплоха на фигурку и мордашку, но у меня же уже есть лучшая в мире женщина. И самая красивая, к тому же.
Ниночка начала наше знакомство с того, что полезла ко мне в штаны — пожать член. Слегка перепутала это с рукопожатием, так сказать!
Меня накрыло такой волной паники в тот момент. На самом деле, я растерялся: рявкнуть и оттолкнуть или вырубить ее с ноги в голову?
Но я вовремя вспомнил про дело и просто вежливо отмахнулся, попросил больше так не поступать.
К сожалению, для таких людей вежливость — херовый майонез, не доходчиво проталкивает!
Нинка решила брать меня измором и оккупировала мое бренное тело: каждый раз, стоило нам пересечься на одной территории, она норовила добраться в мои трусы. Эта назойливость отталкивает до тошноты! Да и трусы у меня — суверенное государство,
В офисе, где делала вид, что работает Нина, было четыре босса. Даже не подозреваю, а точно знаю, что Ниной пользуются все четверо, а я крайне брезгливый! Моя жена пришла ко мне невинной. Я был у неё первым и остаюсь единственным. Она тоже у меня единственная… Ведь, стоит мне оступиться и рухнуть в измену — как я оскорблю не только Ингу, но и нашего сына…
— Валерий… — Нина ведёт наманикюренным пальцем по моей руке, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не передёрнуться от отвращения…
Но к счастью один из Нининых боссов появляется в дверях и подзывает меня…
Наконец-то, документы и прикрытие в идеальном порядке. Значит, эту банду любителей алмазов я смогу-таки взять на горячем.
Но главное — мне больше не придётся видеть Нину! И это этого хочется петь и ликовать.
…Пред сном я всегда желаю моей Инге спокойной ночи, хоть она этого и не знает. Смешно, но у меня на кровати в моей одинокой конспиративной квартире лежит две подушки и, прежде чем уснуть, я чмокаю подушку Ингу и говорю ей: «Спокойной ночи, любимая»
Это помогает мне расслабиться. Но иногда хочется запрокинуть голову и выть в потолок! Как же мне ее не хватает рядом! Ломка без нее страшнейшая: все серое, пресное и унылое, ничего неинтересно. И жизнь не нужна без нее и моего прикольного Димаса-Барабаса.
Сыну нравится сказка «Золотой ключик», раньше я читал ему ее на ночь, а теперь я осиротел — ни жены, ни сына!
Блядь!
Скорее бы уже размотать это кубло и вернуться к тем, кто бережно хранят мои сердце и душу. Они — главные драгоценности. А вовсе ни какой-то алмаз…
ЭПИЗОД ВТОРОЙ
…и я должен поверить, что эта стекляшка на искусной подставке — знаменитый бриллиант «Звезда Африки»? Даже обидно, что настолько за лоха держат!
Краем глаза замечаю движение и быстро, но внимательно оглядываюсь. Понятно, сейчас меня будут бить. Только эти наивные мальчонки не предполагают, кто пришел к ним под видом простого оценщика. По-видимому, план был таков: захватить в плен присланного человека и выбить из него подтверждение подлинности бриллианта. С таким документом от эксперта на черном рынке за любую стекляшку могут слупить очень приличный кейс с зелёными американскими президентами.
Одна беда у мальчишек: в принимающей галерее работает один мой знакомый экспозиционер и вместо старичка-оценщика он отправил меня. Да и моему нынешнему начальству было интересно: откуда всплыл знаменитый Куллинан на просторах нашей необъятной родины, если он должен украшать скипетр английского короля Эдуарда? А тот, в свою очередь, хранится в Тауэре в Лондоне!
У подделки, на которую я сейчас смотрю, с настоящим бриллиантом общая только каплевидная форма. Но даже огранка стекляшки сделана весьма небрежно: не великолепные семьдесят четыре грани, поменьше, пожиже и в принципе похуже! Стекло — не алмаз, огранке поддается куда хреновее!