Одержимый
Шрифт:
Но он отвлекал Томаса от главного. Томас напомнил себе об этом. Джастин Флауэринг отвлекал его от главного. Он не мог позволить себе, чтобы сердце диктовало ему свою волю.
Я бы хотел, чтобы тебе было лучше, Джастин, но это невозможно. Возникает слишком много сложностей. Мне придется тебя отпустить. Мне жаль.
Он поднялся по лестнице, прошел в свою комнату, вынул из ящика стола шприц, затем спустился в кухню и вынул из холодильника пузырек с кураре. Для него не представляло сложности достать что угодно из медицинских
Вернувшись в подвал, он ввел достаточное количество кураре в вену на руке репортера, и стал ждать, сидя на сделанной из сосновых дощечек скамейке.
Через несколько мгновений глаза Джастина открылись. Шок. Его тело задергалось. Он пытался вдохнуть. Его губы, потрескавшиеся и опухшие, раскрылись и дрожали, соединенные ниткой слюны.
Томас смотрел на него, испытывая смятение.
– Ты снова с нами, Джастин! – сказал он бодро. Перед смертью это существо заслуживало хотя бы нескольких мгновений доброты.
Репортер захрипел. Его лицо начало чернеть, а тело – синеть. Он бился в агонии.
– Я здесь, Джастин, с тобой, – приговаривал Томас, взяв его за запястье. – Я с тобой.
Джастин Флауэринг бился в агонии полных две минуты. Его глаза вылезали из орбит, он издавал высокие гортанные звуки. Затем он затих. Томас продолжал держать его запястье еще минуту после того, как исчез пульс.
Теперь надо подготовить репортера и отнести его к месту упокоения, где уже находилась Тина Маккей. Томасу очень не хотелось заниматься сейчас грязной тяжелой работой, но он знал, что нужно сделать это до того, как он забудет о Джастине, до того, как тот начнет разлагаться.
Но вначале он отнесет поднос с пиццей обратно на кухню. Ей незачем пропадать. Мать учила его бережно относиться к еде.
Спустя три часа, выдохшийся, но довольный проделанной работой, Томас с подносом, на котором лежало четыре куска пиццы, вошел в комнату матери («Теперь незачем стучать», – с радостью подумал он) и сел на ее кровать, затем лег на нее, намеренно не сняв ботинок. Поднос едва держался у него на коленях.
Он посмотрел на свое отражение в зеркале, вмонтированном в балдахин. Затем в зеркале на противоположной стене. И на боковых стенах. С подушек поднимался запах его матери, смешиваясь с запахом пиццы. Он взял кусок пиццы, и с него потек растаявший сыр, словно лава со склона вулкана. На покрывало посыпались крошки. Он улыбнулся своему отражению самоуверенной улыбкой. Затем закрыл глаза и попытался воспроизвести в памяти лицо матери, но вместо этого увидел дешевый парик и куст черных лобковых волос той женщины, Дивайны.
Надеюсь, ты видишь это, мамочка!
Надеюсь, ты видишь, что я лежу на твоей кровати, разбрасывая кругом крошки и думая о других женщинах!
Надеюсь, ты сходишь с ума от злости.
Его руки пахли резиной, а в одежду и волосы въелся неприятный
Надо заменить лампу на кухне.
Его мать каждую неделю диктовала список покупок. Раньше по магазинам ездил Даннинг или кто-нибудь из прислуги, но в последние несколько лет, когда они жили только вдвоем, он делал это сам.
Томас любил ходить за покупками. Ему нравилось видеть, что те вещи, которые он видел в телевизионной рекламе, существуют в действительности. Их можно было купить! Его до сих пор охватывало смешанное с чувством вины волнение, когда он брал с магазинной полки то, что всего полдня назад видел по телевизору.
Он попытался припомнить недельный список своих обязанностей. Страница была на месте, но она была не такой четкой, как электронные схемы компьютерных плат.
Постричь траву.
Пропылесосить ковры.
Помыть посуду.
Постирать белье.
Покормить рыб.
Он помнил о том, что надо покормить рыб, но у него кончился корм. Не было никакого смысла в том, чтобы разводить рыб в садовом пруду. Его мать никогда не выходила в сад, поэтому не видела их. Зачем в таком случае они ей были нужны?
Надо купить корм для рыб.
«Здесь все изменится, как только… – Его мысли застопорились, будто автомобили под красным светом. Он подождал, пока свет сменится на зеленый. – Как только…» Он не мог сдвинуть мысль с места. Он потерял нить и стал вспоминать, какая мощность у лампы, которую нужно купить для кухни.
Он сосредоточился на списке. Список – это очень важно. Нужно вычистить дом, подготовить его. Скоро у него будет новый гость.
Только монета точно знала – когда.
Но у него было чувство, что это случится сегодня вечером.
38
– Сорок пять, – сказала Аманда.
Ответ Майкла потонул в реве колонок громкоговорителя.
– Я тебя не слышу! – прокричала она.
Солнце нещадно палило. Их окружало жалящее глаза облако пыли. Рев колонок сменил разрывающий барабанные перепонки рев двигателей пятнадцати больших, уже пыльных гоночных машин. Толпа, раздавшаяся подобно губке, теперь снова притекла к трассе, зажимая их со всех сторон. Майкл вытянул шею, но увидел только опустевшую трассу. Стадион весь провонял отработанным топливом и жареным луком.
– Значит, Брайан на пятнадцать лет тебя старше, – сказал он.
Она, прикрыв уши ладонями, ответила:
– Может, я без ума от старичков!
Он посмотрел на нее и улыбнулся. Она шутила, но это вполне могло оказаться правдой. После ухода отца у ее матери было несколько мужчин, неудавшихся творцов, представителей разных творческих профессий. У нее не было брата, только сестра. Получается, что в детстве рядом с ней не было сильного мужчины, у которого она могла бы перенимать опыт. В своем бывшем дружке, Брайане, она определенно нашла образ отца. А может, и в нем самом тоже.