Одесская сага. Нэцах
Шрифт:
– То есть? Ты про деньги? – сделал стойку Ирод.
– И не только – кратко ответил барон. – Ладно, давай выпьем, а? Так, как раньше, в былые годы.
– А давай! Нам есть что вспомнить… – поддержал инициативу Ирод. – Только уговор: я угощаю – на правах хозяина. Как ты сам сказал: ты гость в моем городе.
– Неожиданно… и щедро… – задумчиво протянул гость.
– При барыше я нынче, как говорили наши предки, хорошую сделку провернул, – беспечным тоном ответил Ирод. – Так что гуляем.
– Ты – и коммерсант?.. Это как же?.. – удивление барона было неподдельным.
– Ничего удивительного
– Как? Мне говорили, что ты эмигрировал в восемнадцатом или девятнадцатом после фиаско в Крыму.
– Как видишь, нет. У тебя неверные сведения, – сухо произнес Ирод.
– Боже, боже, у тебя такие блестящие перспективы, такие возможности были! Как же я тебе завидовал, как я хотел быть таким же, как ты… – разочарованно протянул полковник.
– Что было, то быльем поросло. Зато ты времени зря не терял и кое-чего достиг. Теперь можешь почивать на лаврах, – перевел беседу в более приятное русло Василий Петрович.
– Почивать??? Ну, если честно, кроме лавров, ничего больше и нет. Паек, достаточно скромное денежное довольствие и постоянные разъезды – у меня и дома-то своего до сих пор нет. Казармы, гостиницы, какие-то съемные квартиры – вот нынче мой дом. У меня даже гражданской одежды нет. Старая сносилась давно, а новую я не покупал, ни к чему, – с ноткой грусти поделился однокашник.
– А командировки у тебя только в прифронтовые зоны? А в Европе бываешь? – забросил пробный шар Ирод.
– Ты с какой целью интересуешься? – моментально напрягся абверовец.
– Чуть позже поговорим, на трезвую голову, есть у меня что тебе предложить. – Ирод снова стал Крючком – именно так, за дьявольскую хитрость, изворотливость, тонкий аналитический ум и феноменальную память прозвали его в Пажеском корпусе.
– А скажи мне, ты кого-нибудь из наших встречал за эти годы? А то я как-то растерял всех. Знаю, что много у Врангеля было, кто-то в эмиграцию подался, несколько человек пошли служить к красным, стали военспецами, наставниками лапотников и биндюжников, – перевел он разговор на другую тему.
– Сейчас говори, я завтра улетаю во Францию, вернусь в Одессу через месяц, не раньше, – попытался вернуться к прежнему разговору полковник.
– Ну вот и лети, служба – дело святое. А как вернешься, так и поговорим, – не сдался Ирод.
А через месяц он молча положил на стол сто царских червонцев и сказал обалдевшему абверовцу: – Это так, для начала разговора, получишь много больше, если переправишь мой груз поближе к Швейцарии и выправишь мне разрешение на проезд туда же, для лечения, медицинские справки я тебе любые предоставлю.
– Что за груз? – Полковник смотрел прямо в глаза Ироду.
– Золото в слитках и монетах, – последовал безразличный ответ.
– Камни, драгоценности, произведения искусства? – второй вопрос.
– Нет, только золото.
– Какой вес? – третий вопрос.
– Стандартные немецкие патронные ящики, ну, стандартного веса, 45 кг. 4 штуки.
– Ого…
– Твоя там четвертая часть. Один ящик. Вот тебе твоя пенсия, еще и внукам останется. Остальные не трогать! Найди надежное хранилище,
– Так что ж твои люди тебе не помогут и золото переправить?
– Так поможешь мне или нет? – спросил Ирод вместо ответа.
Вильгельм долго сидел молча, только передвигал монеты по одному ему ведомому алгоритму, складывал их в непонятные узоры, потом, отодвинув всю кучку золота от себя, сказал:
– Я подумаю, ответ дам через три недели. – Надел шинель и пошел к выходу.
– Ты монеты-то забери, – запоздало сказал ему вслед Ирод.
– Нет. Потом, – услышал в ответ.
Через три недели, минута в минуту, раздался негромкий стук в дверь. На пороге стоял улыбающийся фон Розен. Он сразу взял быка за рога:
– Где мои монеты? – весело воскликнул.
– Ну, не тяни, что решил, берешься? – спросил Ирод.
– Да. Я все придумал, место хранения – шале моих дальних родственников в предгорьях Альп, с нашей стороны. Ближе не могу ничего найти. Но там место тихое, практически безлюдное сейчас из-за войны, они и мой ящик посторожат, пока суть да дело, – отрапортовал Вильгельм
– Когда? – задал самый главный вопрос Ирод.
– Как только оформим тебе разрешение для выезда на лечение.
Получение разрешения на выезд затянулось надолго, было много проволочек и задержек, везде пришлось платить, и немало, и лишь к в середине января 1944 года все нужные бумаги были у Ирода на руках.
Все было готово к отъезду. Фон Розен заранее забрал ящики, чтобы быть готовым в любую минуту погрузить их в вагон литерного поезда, на котором вывозили документы разведшколы в рейх, потому что абверовцы четко знали, что сдача Одессы неминуема и счет идет на недели. Ирод мог давно уехать, но хотел дождаться отправки золота и уже тогда стартовать, потому что без этого в предгорьях Альп ни с этой, ни с той стороны делать ему было совершенно нечего. А пока восстанавливал в памяти знания немецкого, английского и французского языков – практиковался при каждом удобном случае.
Ожидание затянулось, командировки барона случались все чаще, но он каждый раз уверенно обещал, что вот-вот он подаст условный сигнал, и вдруг… исчез в одночасье. А когда начался авианалет на порт, когда по улице проскакали казаки штурмовой группы генерала Плиева, к Ироду пришло понимание, что однокашник и компаньон обманул своего соученика по кличке Крючок самым наглым и беспардонным образом, скрывшись в своем литерном вагоне вместе с его золотом.
Не было такой кары, которой он не пообещал абверовцу, если б довелось бы еще раз встретиться… Такого поражения Василий Петрович не испытывал никогда в жизни. Нет, он не обнищал в одночасье, у него осталось еще довольно много драгоценных камней, которые он планировал вывезти сам, подкупая по пути следования всех контролеров и проверяющих, много валюты разных стран, продовольствия и медикаментов, которые в такие времена ценились дороже золота и бриллиантов. Но все это было не то… Ирод последние несколько месяцев в мыслях жил в какой-нибудь невоюющей стране, пусть не в Европе, не страшно – с его капиталами он мог неплохо устроиться в любом уголке земного шара. А теперь какой-то никчемный баронишка украл у него эту выстраданную мечту…