Одесская сага. Нэцах
Шрифт:
Четвертый же – явно чужак в этой компании, но очень близок, судя по положению за столом, хотя и не ровня. Одет опрятно, халат атласный, под ним вполне славянская косоворотка. То, что за стол общий посадили, так нет тут никакого почета – у казаков всегда и хозяева, и наемные работники, и гости за одним столом харчевались. Традиция такая…
Ладно, решил он, есть кое-какие козыри в руке, а пока поем вволю, там побазарим, и пойму, кто чем дышит..
Три чарки, как и положено, были выпиты, и стол моментально опустел, а потом в комнату вошли около десятка
– Ну что ж, рассказывай, мил человек, кто ты, откуда и что тебе надо в наших краях? – раздался уже знакомый бас из-за стола.
– Да долго рассказывать, может, как-то другим разом? – спросил Борис.
– А мы не торопимся, да и тебе пока что некуда… Так что давай, по порядку, времени у нас хватает.
– Не торопитесь? Вот потому вы и деньги теряете, производство у вас – каменный век, всё надо менять… – начал было с места в карьер Вайнштейн, но на самом взлете его пламенной речи пресек обладатель густого баса:
– За то позже погутарим, ты отвечай на мой вопрос, а мы послушаем.
На веранде повисла тягостная пауза, все мужики дымили самокрутками нещадно, но привычного аромата конопли или еще чего Борис не учуял, что показалось ему странным. Как же так? У воды жить и не напиться? Непонятно…
И, махнув на все рукой, рассказал он все, начиная, правда, с татарского периода, став между делом братом того самого Юсуфа.
Рассказал, как в одночасье всех погрузили в вагоны и повезли неизвестно куда, как умирали от жажды и голода в вагоне, как подменил документы, как подкупил конвоира… И завершил словами, что, мол, остальное вам известно. И, помолчав чуток, снова заикнулся про то, какие возможности упускают его благодетели и спасители из-за своей дремучести, что надо все менять и переделывать…
И снова его вернул на землю голос старшего в этой компании:
– Ты, мил человек, ступай к себе, нам тут поговорить нужно промеж собою, завтра поутру продолжим, – Борису снова указали его место.
А на следующий день его пригласили уже в дом. В большом помещении с купеческой роскошью и хорошей ресторанной сервировкой был накрыт огромный стол, а вот собеседников нынче было всего трое – те самые, в черкесках с газырями, четвертого не было. Ну вот и хозяева нарисовались, моментально отметил Борис.
Последовало приглашение «отведать, что Бог послал», затем молитва и традиционные три рюмки. После того, как на стол подали медальный самовар, перешли к беседе, причем старший сразу обозначил:
– Ты рассказываешь нам все, что хотел сказать вчера, а мне пришлось не единожды дать тебе окорот, потому как не для всех твой рассказ нужен.
– Ну так для того, чтобы все наглядно показать и объяснить, я должен понимать, сколько чего собирается, сколько сырца, сколько чистого опия добывается…
– Не гони коней, паря, всему свой час, рассказывай
Борису четко дали понять, что приглашение в дом – это отнюдь не признание его, а обычная осторожность умудренных житейским опытом людей. Вот тут и пришло понимание, что сейчас решается его судьба, и козырей у него снова нет. В такие моменты Вайнштейн всегда испытывал особое состояние подъема, цирковые называют его куражом, вот на этом кураже он и начал свое повествование, которое, как потом выяснится, стало для него не просто судьбоносным.
– Значит, так, первое. Я смотрю, у вас огромные навесы, куча мака на просушке, а головки разного цвета – это потери, потому что надо надрезать их через три недели после цветения – в эти дни в маковой головке максимальная концентрация опия, и срезать их, или собирать «слезы мака», как говорят татары, на следующий день – это непременное условие. А если головки разного цвета, то есть собраны в разной фазе, значит, потери опия, значит, потеря качества, значит, меньше денег будет получено при реализации. Подобный товар нужно на рынок выдавать с высоким качеством, это залог успеха и больших денег.
Второе. Те три старых котла, что используются для очистки опия-сырца, немедленно выбросить – выпаривание нужно производить в котлах с плоским дном, на ровном жару, для чего нужны плоские камни, на которых и будут стоять новые котлы, а огонь пусть греет камни, а не дно котла. На первых порах такое вполне подойдет.
Третье. У вас есть глина, есть камни, сложите хорошие печи, и пусть работники круглосуточно поддерживают в них огонь, используйте для этого уголь, если есть железная дорога, значит, есть уголь. Или любое местное топливо, я не знаю, чего у вас тут горючего в избытке…
В этом месте старший, крепыш-казак, что сидел в центре, поднял вверх указательный палец и издал какой-то утвердительный звук. Борька сбился, поперхнулся на полуслове, замолчал и отхлебнул почти остывшего чая из своей чашки.
– Продолжай, голубь, это я так, для памяти, – мирно произнес старший.
– Да что там продолжать, я почти все сказал, – ответил потухшим голосом Вайнштейн. – Ну разве что прессование и упаковка должна быть плотной, чтоб вода не просочилась и везти было удобно… Железная дорога вам в помощь, но тут надо подумать, какие особенности местные можно использовать, – наигранно вяло закончил он.
Помолчал и безразличным голосом забросил свою главную наживку:
– Ну и рынок сбыта, покупателей найти, чтоб оптом всё забирали и цену хорошую давали, для этого надо в большой город выбраться, с деловыми людьми поговорить…
В этом месте один из казаков, сидевший по правую руку от старшего, которого Борька мысленно окрестил для себя «второй», презрительно поморщился и вопрошающе сказал:
– Это что – к ворам и бандитам, к уголовному отребью на поклон идти??? Да где ж такое видано, чтоб казак с ними разговоры вел? Нагайка и шашка – вот тот язык, который испокон веков для них надобен!