Один день Александра Исаевича
Шрифт:
Тело было обнажено, растерзано и обезображено. Растерзано так, как не растерзает дикий зверь в лесу. Учительницу можно было узнать только по русым волосам и одному уцелевшему глазу, в котором застыла бесконечная боль… Вся комната была забрызгана кровью.
Увиденное даже закалённого и бывалого Даньку шокировало настолько, что он, потеряв контроль над собой, с минуту не мог сдвинуться с места. Он медленно повернул голову и посмотрел на Марьяна. Того здесь не было. Нет, он стоял рядом, но как будто умер вместе с девушкой, в глазах не было жизни и осмысленности, а только ужас и горе, по щекам текли слёзы. Данька почувствовал влагу и на своей щеке,
Юноша не обращал внимание на происходящее, он всё так же смотрел на накрытое тело, а вместо него видел прекрасный образ ангела, феи, какой она представлялась ему, живой образ, который он запомнил на всю оставшуюся жизнь.
Данька похлопал парня по щеке. Тот медленно повернул голову и уставился невидящим взглядом, в который постепенно начала возвращаться осмысленность. Данька смотрел в эти глаза и видел, что горе в них поселилось надолго, а ужас начал сменяться злобой, а та лютой ненавистью. Но взгляд этот был направлен не на Даньку, а мимо. Наконец парень медленно проговорил:
— Я. Знаю. Де ці… тварюки! — сказал он тихо и безэмоционально.
— Веди, — не задумываясь ответил лейтенант.
Шли они по лесу минут тридцать. В двух километрах от села Марьян подвел к кустам, из-за которых показал рукой:
— Он те криве дерево. Кроків десять правіше схрон.
— Свежепримятую траву вижу, а схрон — нет.
— Його і поряд не побачиш. Я знаю як увійти… Дай гранату! — последнее прозвучало настолько требовательно, что Данька оценивающе посмотрел на парня, наткнулся на решительный взгляд и без слов достал и протянул ему ребристую Ф-1.
Марьян взвесил гранату в руке, повертел, отогнул усики, подготовив к выдергиванию предохранительной чеки, после чего беглым взглядом пробежался по обмундированию Данилы, а потом стоявшего за деревом бойца, после чего его взор прикипел к одной точке. Данила проследил за его взглядом и понял, что парень уставился на висящий на ремне бойца штык-нож образца 1940 года к самозарядной винтовке. Марьян протянул руку:
— Дай!
Боец перевел недоуменный взгляд на лейтенанта. Данила снова внимательно посмотрел на подростка.
— Ты уверен? — спросил он.
— Так! Та не заважайте.
— Дай ему. — Боец, пожав плечом, выдернул штык-нож из ножен и протянул рукоятью вперед.
Марьян подходил к указанному месту спокойно, так по крайней мере выглядело. Нагнулся, постучал условленным стуком. Через полминуты приоткрылся замаскированный люк, в котором показалась физиономия. Стоявший перед люком на коленях парень что есть силы, с размаху саданул в лицо гранатой, которую держал в правой руке. Лицо исчезло, Марьян дернул за кольцо и бросил гранату вдогон. Послышались приглушенные крики и через несколько секунд негромкий взрыв. Подобрав лежащий на земле штык-нож, парень моментально нырнул в люк.
Одному бандиту повезло — его осколками убило сразу. Остальные были не жильцы, но умирали долго — Данька специально обратил внимание: парень не испытывал ни малейшего удовольствия от сделанного, не наслаждался своей силой и крутостью, ему было противно, но он решил, что так правильно, необходимо, это по заслугам — возмездие свершилось.
Второй схрон брали уже специалисты, как положено. Вышли на него через осведомителя в селе, на которого Марьян указал без колебаний.
В селе, где он будет постоянно видеть тот самый дом, Марьян оставаться
Глава 4. Сентябрь 1947 года, Москва, пл. Дзержинского
Сидя в московском кабинете «крёстного», подполковника госбезопасности, который привлёк его на службу в органы, Данила рассказывал о произошедшем за три года так, как будто держал отчет — спокойно, рассудительно и беспристрастно. Но опытный собеседник подмечал насколько трудно молодому человеку держать лицо, как иногда мимолетно вспыхивают в глазах искры, пробегают боль, грусть, сожаление.
— Да, брат, чтобы от такого дерьма мир отчистить, золотари нужны из нержавеющей стали. Но нет таких, приходится таким как мы — из плоти и крови, — резюмировал подполковник рассказ молодого коллеги.
После подполковник объяснил Даньке круг обязанностей и задач на новом месте.
— Ну, а для начала устроим тебе маленькую стажировку. Небольшое внедрение для получения оперативной информации, — закончил подполковник вводную часть.
— И в чем же моя стажировка будет заключаться конкретнее?
— В одной подшефной организации, неподалёку, есть у нас сексот, секретный сотрудник то бишь. Или, простыми словами, осведомитель — стукач из числа осужденных. Так вот, сексот этот вызывает определенные подозрения в чрезмерном сочинительстве. Уже неоднократно замечено, что в своих докладах он нередко приписывает источникам то, что они не могли говорить.
— Не могли или не говорили?
— А вот это и требуется установить. Есть подозрения, что у стукачка этого фантазия буйная. Он такие романы от лица собеседников пишет, что чуть ли не каждый на высшую меру напрашивается. Ну, один раз, ну два, но не все и каждый! А ценность осведомителя в чем должна заключаться? А она должна заключаться в достоверности и беспристрастности. Добытая информация не должна быть искажена его субъективными оценками и пристрастиями, а слова передаваться не как он их понял, а как услышал. И только после того, как беспристрастно сообщил исключительно факты, обязательно надо узнать и его субъективную оценку — отдельно. Казалось ли ему, что собеседник уверен в своих словах или прослеживается фальшь, какое было выражение лица, испытывал ли к собеседнику приязнь или антипатию и почему. Это субъективно, но тоже важно. Твой объект — Солженицын Александр Исаевич. Бывший офицер, можно сказать воевал.
— Можно сказать?
— Ну, как бы на фронте был и награды получал, но и не на передовой. В артиллерийской разведке пристроился.
— Так эти ж, разве, не на самом передке?
— Разведка разная бывает. Этот в роте, как она там правильно называется? Слухачи, ну, которые по звуку контрбатарейную борьбу обеспечивают. Они во вторых эшелонах ошиваются. Больше тебе знать про объект не требуется.
— Это почему же, если я его разрабатывать буду?
— Потому что твоя задача будет заключаться в том, чтобы отыграть подследственного. В таком качестве посидишь у нас день-два в КПЗ вместе с объектом в одной камере. О чем-то, естественно, будете разговоры разговаривать. Я знаю, что память у тебя отличная, ты должен будешь все эти разговоры дословно записать…