Один день Христофора
Шрифт:
Она пела плачи на паперти у стрельчатой церкви...
Ее сын все исправил, почти все... он издал мемуары, в которых оставил ей красоту и величие... и искупил позор своего рождения... правда, как и мать, он был скуп, он считал постыдным даже слыть великодушным...
На могиле примадонны лежал камень, а ее статуя осталась в мастерской Филонова..."
Воспоминания Христофора вернулись к Семену и Соне, которые стояли у стрельчатой церкви... в ней было столько стройного
Соня позировала Филонову...
"Семен предал Соню, предал меня... он бежал в город, стал певцом мятежа, потом ада... у него был там свой угол, где он встречался со своими братьями, их было шесть или семь, и все от разных отцов...
Дом у них был в райцентре с земляным полом... спали они на нарах...
Они тоже стремились к некой возвышенной цели...
Судьба разбросала братьев Семена по всему свету и собрала в аду...
Помню, я искал с ними дружбу, того привычного ощущения спокойствия, приветливости, которое примиряет нас всех таких разных... с ними я не заикался, не чувствовал себя скованным... меня тянуло к ним... они меня волновали...
От Семена я приобрел то, от чего теперь страдаю... я возомнил о себе, я ждал трубного гласа, чтобы явиться перед публикой гением...
Увы, гений во мне так и не проснулся... и умер я, как и Семен под забором... свора собак смешала мою кровь с грязью...
Я предчувствовал такой конец и описал его в своей исповеди, в которой я пытался оправдаться, по сути, не сказав ничего...
Я жил не задумываясь, меняясь в зависимости от настроения, и писал так, как чувствовал, как видел в эту минуту, я не подыскивал выражений, не стеснял себя ничем, и не смущался своих откровений..."
"Чувствую головокружение, слабость...
Что со мной?.. в мыслях смута, да и в душе...
Что-то странное и страшное происходит на площади...
Я слышу визг, гам, топот...
Толпа разбегается... стреляют... еще выстрел... три, пять... в людей или в бродячих собак?.. или одни в других?..
Боже, как больно... в меня-то за что?.. кажется, пуля прошла навылет... однако рана кровоточит..."
Христофор попытался встать на ноги, но как-то неловко, упал на камни и потерял сознание...
Вокруг все та же тьма непроглядная...
Кто-то пел, ныл, бубнил в темноте: "Господи, помилуй..."
Голос умолк...
"Никого там нет... все это обман воображения...
– Христофор пытался подчинить воображение разуму...
Однако, как здесь тесно, душно... дышать тяжело...
Меня что, обмыли, отпели и забыли похоронить?..
Надо все вспомнить..."
"Философа нет рядом... с ним мне никто не страшен был, даже бог, а теперь я боюсь... я боюсь
Все происходящее на площади было лишь наваждением...
Помню, я оказался у воды среди камней... вид стройного изящного тела Сони без какой-либо одежды возбудил во мне желание...
Соня внезапно появилась и так же внезапно исчезла...
Непривычный мрак не помешал мне спуститься ниже, что, впрочем, совершенно неудивительно, я увидел Соню уже в воде...
Я обратился к Соне со словами любви... я говорил, заикаясь и помогал себе жестами...
Соня рассмеялась... и все же мне удалось склонить ее к тому, о чем я ее просил... она стерла улыбку с губ, выслушала меня и ответила отказом...
Я стал настаивать, чтобы узнать причину отказа...
Соня ответила мне, что не может смертная сочетаться с богом и испытать близость...
"Разве я бог?.."
"И ты, и Семен были для меня в одном лице... потом случилось то, что случилось
Не может смертная дать удовлетворение богу и остаться в живых, всякая погибнет... тем более такая ничтожная и несчастная как я..."
Христофор вдруг понял, что стоит перед статуей Сони... черты девочки стерлись еще не полностью...
Он ослаб и опустился у ее ног и умер, заплатив, таким образом, за свою невоздержанность...
В одиночестве и без сопровождающих Христофор вернулся на свое ложе в склепе...
"Белый свет и жизнь мне не рады... что мне остается?.. лежать, оплакивать свою печальную участь и размышлять, пока смерть не положит конец моим размышлениям...
Помню, я заснул и проснулся как от толчка...
Вокруг все тот же непривычный мрак... я встал и вышел наружу, чтобы узнать, что происходит...
Я увидел следы на песке... следы привели меня к дому с крыльями флигелей...
Внезапно небо потряс гром, хлынул ливень, потоки воды устремились вниз по склону, волоча за собой камни, деревья с листвой и плодами, все, что встречалось им по пути...
Опасаясь быть затянутым в водовороты грязи, я вошел в дом...
В доме царили сумерки и тишина как в первый день творения мира...
Ясно, что все происходящее было чем-то не настоящим... мне надо было вернуться на площадь, собрать разлетевшиеся счета, квитанции... рукопись...
В рукописи заключалась моя жизнь...
Она же была и вестником моей смерти... листы рукописи взмыли птицами...
Однако я не умер... я жив... и все еще удивляюсь, как осмелился поведать незнакомке в ботиках о своей любви...
Кто она?.. не иначе, как дева хаоса...
Страх мне глаза раскрыл, я вижу в темноте ее глаза... и слышу слова ораторов... они среди теней... и слова их таят зло...
Какая цена словам?.. слово не палач, но может предать на казнь и муку доносом, заставить бежать в смятенье, пасть духом...