Один день в тылу, или Назад в 43-й
Шрифт:
(В эпизоде о войне – воспоминания Аркадия Иосифовича Кононова, опубликованные его потомками в книге «Жизнь рядового пехотинца», – авт.).
Дверь в сенях скрипнула. Мужчина приподнялся. В дверях оказалась моложавая женщина в платке с ведрами в руках.
– Уф, корову подоила, – скидывая калоши, громыхнула она ведрами. – У нас гости? – Подняла глаза женщина. – Аркаша… – Она взлетела по лестницам навстречу мужу, обняв его руками.
– Вера.
В минуту встречи супругов Слава
– Жена его любит, – произнес Слава.
– Конечно, – ответил Петька. – Муж живой вернулся. Это главное.
– Эх, хотел бы я, чтобы в наше время девчонки так любили. Ну то есть у меня была верная подруга, которая бы, полюбив однажды, потом любого всегда ждала, как в стихотворении Константина Симонова «Жди меня, и я вернусь, только очень жди..».
– А сам-то так смог бы, – вдруг пристально посмотрел на меня Петька.
– Смогу. И много чего еще, если пойму, что это та любовь, которую стоит ждать, – серьезно сказал Слава. – Как у Асадова «Я могу тебя очень ждать. Долго-долго и верно-верно. И ночами могу не спать, год и два и всю жизнь, наверно…». Если это ей вправду надо.
– Да, брат, ты романтик… – вздохнул Петька. – Пошли скорей лучше. Как там без нас Родя… Домой бы уже двигать надо.
– Куда домой-то собрался? – решил уточнить Славик, который уже тоже мечтал снова оказаться в теплом бабушкином доме рядом с печкой, а которой наготовлено много вкусной деревенской еды.
– Парни, айда сюда!
– Нас зовут, – услышав окрик, неожиданно потянул назад за рукав Петка своего брата. – Это Вера. Может, что-то серьезное.
– Спасибо за плуг. Ребята, вот молока возьмите. – И женщина протягивает подойницу.
– Да вам, наверное, самим нужно…
– У нас праздник сегодня – муж мой родимый вернулся, – просияла Вера. – Молочком с Шабалиными поделитесь. Они, наверно, впроголодь перебиваются, да внучок еще.
– Это да, – согласился Славик.
– Спасибо! Передадим обязательно. Можете не сомневаться, – застрекотал Петька.
– И сами, ребятки, попейте, – крикнула им женщина вдогонку.
Как только братья отошли, Петька припал губами к ведру и стал жадно пить молоко.
– Ты что делаешь! – остановил его Славик.
– Так нам же разрешили.
– Очнись, Петро, ты еще успеешь насытиться, тут дети голодают. Пойдем лучше к тому мальчишке в тельняшке, ждавшего сестру, которого днем встретили просящим кушать.
– Но ведро Шабалиным передать просили, – напомнил Петька с молочными «усами».
– Значит, нужно перелить сколько-то… Еще бы найти во что.
– Смотри, вон на огороде фляжка сохнет. Может, в нее? – привык с ходу решать проблемы Петька.
– Так это ж чей-то огород и фляжка чья-то… – протянул сомнительно Славик. – А вон у изгороди банка стоит. Она больше похожа на бесхозную. Нужно только вымыть.
– О, а я, кажется, колонку вижу.
Братья промыли найденную банку под
Постучали в дверь. На пороге оказалась в легком дырявом платьице девочка. А следом вышел мальчик в знакомой водолазке.
– Ребята, это вам.
– Спасибо. – Девочка прижала банку к груди, словно куклу, поднесла ко рту, сделала маленький глоточек и подала братику. – На пей, Гриша. Господь нам посылал сегодня уже кусок хлеба, а теперь молочка.
Ребенок жадно стал глотать молоко. Но видимо, не допил, и протянул сестричке.
– До свидания, – попрощались с детьми братья.
– Хотелось еще молока налить им, – признался Слава. – Но ведь и Шабалиным надо.
– Прости, я отпил еще было… – виновато сказал Петя.
– Да ладно, совсем не много. Я тебя вовремя одернул.
– Правильно и сделал. Слав, ты чего там замешкался.
– Сирень за изгородью красивая. Подумал, вот все как в мире удивительно. Где-то война, смерть, пули, – все то, о чем Аркадий сейчас рассказывал. – А небо вон как прояснило, чистое-чистое, и сирень цветет в мае, как ей положено. Жизнь идет своим чередом, несмотря на человеческие страдания.
– Да ты, философ… Нарви лучше сирени, – надоумил брата Петька, который встал с ведром молока посреди дороги.
– Это еще зачем? – Славик округлил глаза от изумления.
– Хозяйским дочкам подарим. Для настроения. Пусть хоть улыбнутся. Весна все-таки.
– А это идея, – и Слава сломил несколько пышных веточек, на ходу соорудив два нежных букета.
– Ишь как стараешься! А я заметил, что она тебе приглянулась… – Петька подмигнул двоюродному брату и заметил, как Слава в ту же секунду вспыхнул румянцем
– Кто?
– С косичкой, конечно. Кудряшку-конопушку себе присмотрел, – довольно выпалил Петя.
– Так, присматривай – не присматривай, все равно нам ничего не светит, – вздохнул Вячеслав.
– Это еще почему? Подумаешь, постарше. Тебя-то всего на год или пару лет, может. А я… я вырасту успею! – приосанился Петя. – Вот увидишь.
– Ага, ты сам-то подумай. Решил тут навсегда зависнуть? Когда вырастешь – Родину защищать запишут. А оттуда не много кто возвратится. Ну когда еще война закончится, если еще 43-й…
– Так через два года. Ну кто меня на фронт таким отправит? Разве что в партизаны.
– А домой, я так понял, возвращаться ты уже передумал? – уставился на брата Слава. – Ты, Петро, так не шути. Бабушка и твои предки сто шкур с нас с Родей снимут, если мы вернемся без малого…
– Хм, ну да, оставаться здесь перспектива не из лучших, – согласился Петька. – Не то чтобы я струханул, но дома с мобильниками, компами как-то будет попривычней. Да и родители ждут нас, конечно, уже, наверное, все обыскались.