Один долгий вечер
Шрифт:
Ваня засмеялся, переводя взгляд на свой мобильный телефон. Он знал, что Роторов позвонит. Обязательно позвонит, и будет на этот раз унижаться и умолять. Его, Ваню Перелётного.
Даша перезвонила Олегу около восьми вечера, телефон её был отключён, она проспала после экзамена три часа и теперь голова болела ужасно, стало даже хуже. Когда услышала голос Олега, полный тревоги и страха, испугалась.
Тая не заслуживала издевательств. Жизнь её с детства не особенно баловала, единственным просветом стал Олег, и вот теперь снова боль и унижения. Неизвестно ещё как
Дарья позвонила Мише, но тот уже всё знал и шёл к Олегу в надежде как-то или чем-то помочь. Через двадцать минут к ним присоединилась и она.
В квартире у Роторовых была полиция, отец — Антон Григорьевич долго с кем-то разговаривал по телефону. Олег тоже вёл телефонные переговоры и не сразу открыл друзьям дверь.
— Привет, проходите, — бросил он, набирая на ходу ещё один номер.
Даша и Миша неловко остановились в широком коридоре. Зеркала давали ощущение необозримого пространства и роскоши. Парень с девушкой медленно оставили обувь у двери и прошли за другом.
Закончив задавать вопросы по телефону, Олег немного просветлел лицом: — Есть новости, — сообщил он. — Я знаю телефон Перелётного. Знаю, где в последнее время собиралась их толпа. Отец привлёк полицию, те допросили девиц, что были на вечеринке в последний раз у Вани и его друзей. Естественно, они перепугались и всё рассказали. Кстати, там была и Марина, причём не в первый раз.
Даша шокировано заморгала: — Марина Водянская? Вот так и имей друзей.
— Так в чём же дело? Почему ты туда не едешь? — нетерпеливо спросил Миша.
— Сейчас поедем. Ждём наряд полиции и с ними тогда.
Он отошёл к отцу и стал его что-то спрашивать. Миша с девушкой переглянулись. Они знали, что отец далеко не одобряет отношения сына с Таей, из-за чего тот и из дома уходил, а теперь вдруг сейчас такая забота о девушке…
Даша сжала губы, догадываясь, что просто так Антон Григорьевич и пальцем бы не пошевелил ради Таисии Синёвой. Значит, тут какая-то выгода.
Вдруг в гостиной появилась красивая ухоженная женщина-блондинка, в замешательстве переводя взгляд с одного присутствующего на другого: — Антон, что случилось? — спросила Ирина Роторова, сжимая ремешки изящной чёрной сумочки.
Её муж с непроницаемым лицом подошёл к ней, взял под локоть и отвёл в спальню, находящуюся в противоположной стороне от гостиной. Эта просторная комната тоже была с окном на всю стену, выходящим на юг, отчего казалось, что света здесь слишком много. Обстановка была выполнена в розово алых тонах, и только стены и ковёр — в тёмно-синих, согласно феншуй, которым увлекалась Ирина. Именно эти зоны и были олицетворением сущности её мужа, а так же призваны охлаждать его чересчур буйный темперамент.
Мебели очень мало — широкая кровать изголовьем к стене, чуть дальше высокий комод для белья, кресло у окна, вот и всё. Две небольшие двери вели в ванную и гардеробную. Никаких зеркал — в спальне они отнюдь не желанны. Ирина строго придерживалась древнекитайского учения, а Антон поддерживал её в увлечении.
Закрыв дверь, он порывисто вздохнул
Ирина закивала, сжимая губы до того, что они превратились совсем в белую полосу. Рукой она стала теребить золотую длинную цепочку у себя на груди, на которой висел медальон — подарок Антона.
— Теперь якобы Ваня собрался отомстить Олегу, он ему и ей давно угрожал. Тая исчезла, её наверняка или изнасилуют, или ещё хуже… Я согласился помочь Олегу разыскать её.
Ирина молча ждала продолжения, но мужчина, который был её мужем, не желал раскрывать все свои карты. А она знала — должно быть что-то ещё, не бывает такой бескорыстности у Антона.
— Ты вот так сразу проникся к этой девочке участием? — недоверчиво спросила она. — До этого ты и слышать о ней не хотел.
Тёмные глаза мужчины стали жёсткими, он закатил их к потолку: — Олег пообещал мне, что поедет учиться в Штаты без лишних разговоров. А Таю оставит здесь.
Ирина потрясённо присела на краешек глубокого кресла в ало-золотистую полоску. Вот значит, как всё обернулось…
То, что Антон не мог вырвать у Олега силой, получилось само собой. А что будет с девушкой после того, как над ней надругаются, а потом ещё и любимый бросит — никому нет дела. Она с самого начала не считала, что Тая Синёва имела меркантильный интерес насчёт Олега — это была любовь. Безнадёжная и такая сильная, потому что первая. И конечно Ирине, как матери, хотелось бы для сына чего-то другого, но… Уж если они полюбили друг друга сейчас, способствовать их разлуке не стоило. Пусть бы всё шло, как шло. Насильно — надорвёт сердце обоим, а Антон не понимал этого. Он считал, что у Олега блажь — запретный плод сладок. И ничего серьёзного.
— Ты делаешь ошибку, — произнесла она уставшим голосом. — Нельзя заставить их разлюбить. Они должны сами понять, что не пара.
Антон раздражённо махнул рукой: — Глупость. Какая это любовь, только похоть.
Тая сильно хотела пить. Во рту стянуло, язык распух и не шевелился. Руки и ноги не чувствовались, она боялась лишний раз двигать ими, чтобы не закричать от боли. Наступила ночь, сверчки завели свою песню, птицы умолкли, и ветер тоже стих.
Девушка сидела возле дерева, прислонившись к твёрдой коре. Мысли притупились. Содранная кожа на коленях саднила, а один глаз, по которому её ударил Максим, заплыл. Нос не дышал, приходилось втягивать воздух ртом. Но зато он почти перестал болеть.
Никто из компании Перелётного к ней больше не подходил, они сидели в машине с открытыми дверцами и о чём-то говорили. Время от времени оттуда тянуло сизым дымком совсем не простой сигареты. Рядом с машиной валялись и бутылки из-под коньяка — Гоша и Максим уже успели опустошить их.
Тая постепенно перестала бояться. Так уж устроена человеческая природа — когда появляется надежда, она заполняет всё существо без остатка, и потому многие сложные ситуации кажутся лёгкими. Но если надежды нет — любой пустяк — трагедия.