Один долгий вечер
Шрифт:
В ответ он придвинулся к её лицу и поцеловал мягкие губы девушки.
— Не бойся, мы вместе, никто тебя не тронет.
Она глубоко вздохнула всей грудью, и ощутила снова его запах — смеси туалетной воды, геля для душа и чистой кожи. В голове у девушки крутились мысли, что она принадлежит только ему, и хочет только этого, но тут же будто что-то осаживало, а перед глазами стояло твёрдое, неумолимое лицо отца Олега. Вот кто не отступит и не сдастся.
Жизнь поворачивала по-другому. Её роком стал всё-таки Перелётный.
Тая опустила
Впереди был пост дорожной полиции, и глаза Вани вновь возникли в зеркале заднего обзора.
— Если вякнешь — умрёшь медленно, поняла? — грубо и очень серьёзно спросил он. В его голосе не было ни бравады, ни бахвальства перед друзьями.
Она кивнула, слёзы, сделавшие её глаза красными, высохли. Теперь уставшие веки скребли глаза, а голая грудь не ощущала холода. Гоша Коробейников достал из-под ног её разорванную майку и завязал у Таи на груди кокетливым узлом, как топ. У девушки была маленькая грудь, и жалкого лоскутика майки хватило, чтобы прикрыть её.
Он довольно хмыкнул и ущипнул её за сосок через ткань. Тая дёрнулась, но не произнесла и звука, сжав до боли челюсти.
Она видела вдалеке освещённый пост, гаишника с радаром, двух других — рядом в бронежилетах и с автоматами.
Но не верила в свою судьбу. Эти люди на дороге могли помочь кому угодно, только не ей. Разве что-нибудь происходило, когда Перелётный насиловал Дашу? Не пошёл огонь с неба, никто внезапно не оказался в том месте и не предотвратил насилия. А в её жизни? Хотя бы однажды что-то остановило деда, когда он бил свою родную внучку за то, что она разбудила его утром, одеваясь в школу? Много можно приводить примеров. Вот и сейчас они проехали мимо поста, а никто так и не остановил их.
Коробейников щёлкнул её по разбитому носу, и из глаз Таи брызнули слёзы.
— Ты молодец, стойкая. Девки обычно плачут и воют. Но не девушка Роторова, нет, — его белые зубы сверкнули при свете высоких фонарей автострады.
Таю пробрало до костей от этих слов и улыбки. Сколько же девушек он мучил уже, раз так говорит… И получал от этого удовольствие…безнаказанно.
Вскоре фонари кончились, дорогу обступила ночная мгла. Свет фар вырывал куски придорожных деревьев, кустов и пыльной обочины. Тая подумала, что ничего более унылого не видела в жизни — эти мелькающие однообразные картины, ведущие её к мучениям и боли.
— Ах вы, сволочи, стоят на каждом углу, — выругался Перелётный. Впереди стояло несколько машин вдоль на обочине — некоторые из них с мигалками. Гаишник, показавшийся на дороге, коротко указал жезлом на их машину и махнул останавливаться.
— Чёрт! — выругался Ваня, нервно глядя на Таю в зеркало заднего вида. —
Коробейников обнял её и по-хозяйски залез за пояс шорт. Девушка отстранённо молчала, опустив разбитое лицо. Отросшие почти по подбородок светлые волосы завесили то уродство, которое сделали с ней сидящие в машине подонки.
— Документы, пожалуйста, — сказал подошедший в форме после того, как назвал свою фамилию и звание.
Тая не расслышала, она пыталась не замечать, как пальцы Коробейникова шарят по её трусикам, её начала бить нервная дрожь, внезапное чувство отвращения накатило настолько сильно, что она еле-еле сдерживалась, чтобы не закричать. Впрочем, на этот случай Гоша держал ладонь у её рта, будто поглаживая его.
— Куда едем?
— Отдыхать за город, — расслабленно ответил Ваня, небрежно высунув локоть в окно.
Сержант посветил фонариком в салон машины. Тая прищурилась, но лица ниже не опустила. Рядом из полицейской машины вышли ещё два мужчины в полной амуниции, с оружием, и медленно направились к машине Перелётного.
— Номера проверил? — спросили они и обошли салон с другой стороны.
— Выйти из машины, — скомандовал тот, что проверял документы.
— А что такое? — недоумевал Ваня, делая большие глаза. — У меня все документы в порядке…
— Выйти всем из машины я сказал! — уже закричал сержант, доставая табельное оружие.
Тая чувствовала, что воздух в машине сгустился и задрожал. У Макса и Гоши были зверские лица людей, имевших проблемы с законом раньше.
Девушка нервно сглотнула, дыхание её участилось от страха и выжимающей все соки надежды. Ладонь Коробейникова быстро вынырнула из её шорт, он отпрянул. Дальнейшее происходило, как во сне. Всех их буквально выдернули из машины, Перелётного, Коробейникова и Левонского распластали на капоте машины и заломили руки.
Девушка дрожала от слёз, хлынувших из глаз. Она обхватила руками свои худенькие плечи и хотела завернуться в самоё себя. Вдруг кто-то укрыл её пледом и повёл к патрульной машине, из-за проклятых слёз всё сливалось в сверкающие огни мигалок и яркий свет фар. Когда она уже сидела на сиденье, то почувствовала его запах… Рядом с ней сидел и обнимал за плечи, заворачивая в плед, Олег.
Его глаза были грустны, хотя парень улыбался.
— Не бойся, всё хорошо. Они что-нибудь сделали тебе? — он нежно коснулся лица девушки, мокрого от слёз.
Она покачала головой и разрыдалась ещё сильнее, прижимаясь к любимому. Ей не верилось, что происходящее возможно. Впервые в её жизни жестокость и несправедливость отступили.
Далеко за полночь, когда все формальности с врачами, скорой и милицией были улажены, Тая оказалась в комнате Олега. Она сидела на постели после посещения душа и слушала, как в ушах звенит кровь. Голова болела немилосердно, Олег терпеливо ждал, когда она уляжется в постель, а сил совершенно не было. Тая смотрела в одну точку и всё.