Один из многих

Уланов Егор

У него даже ком встал в горле. Выдавить из себя ничего порядочного, кроме «Нет», Владислав не сумел.

Мария Антоновна улыбнулась и тихим голосом заметила ему:

– Рада услышать такой ответ, но вынуждена напомнить, люди могут не так понять ваши действия, своим поведением вы рискуете опозорить не только себя, но и всю нашу семью. Вы должны избегать подобных инцидентов, а иначе…

– Но… но… я же ничего…

– Владислав, ничего – это уже много, – таков был ответ.

Немов чувствовал себя мальчишкой, распекаемым училкой. Но Мария Антоновна и вправду обладала

особым даром убеждать человека в том, что он виноват, даже когда того не бывало вовсе. Впрочем, как многие старушки.

Мария Антоновна пристально всматривалась в карие глаза Владислава Архиповича, хватая нотки смятения, как снежинки на ветру. Воздух вскипал.

«Как бы наша слава не стала для Влада посмертной, надобно спасать», – решились Василевский и Беликов.

Незаметно из-за Немова вынырнули они и почтительно заговорили.

– Владислав, не познакомишь ли нас с этой чарующей дамой, – сказал Беликов, наклоняясь, и подал свою руку, ожидая приветствий. Но Мария Антоновна руки не подала, а только презрительно поправила свою перчатку. Василевский имел неосторожность и злорадно хихикнул над другом.

В тот же миг на него посмотрели глаза пугающей старушки. Василевский поперхнулся и стал тихонько покашливать. Мария Антоновна, повернувшись к девушкам, сказала: «Нам пора, здесь нет хорошей беседы», – взяла нескольких самых юных за руки и увела в сторону. Девушки, уходя, оглянулись было на Беликова и Василевского, но дама одернула их, и они так же смиренно отвернулись.

Андрей Максимович произнес:

– А все же… кто это?

Вытирая пот со лба, Немов отвечал вкрадчиво:

– Это тетушка моей жены Мария Антоновна, дал же бог!

Беликов с удивленным видом так и смотрел вслед девушкам, а затем добавил:

– Ну ничего себе родственнички.

– Чего она пристала?

– Сам не пойму. Я к ней с приветствием, а тут, дескать, вы не должны целовать руки. Про приличия там какие-то объяснялась, мол я позорю семью. В общем, отчитала по полной. А за что? Разве я виноват?

– Прямой вины, конечно, не окажется, а вот косвенной… это вопрос, – заключил Василевский.

– Бред! Косвенная? – Немов презрительно посмотрел на Василевского, абсолютно не взяв в толк, что такое эта самая «косвенная».

– Вспомни уголовку в институте, Влад! Когда ты целовал девушке ручку, то допускал ведь возможность, что это кто-то увидит, но самонадеянно решил, что все поймут тебя правильно. Вот и преступная неосторожность как минимум, – отвечал уже Беликов как на экзамене.

Честный офицер честно поморщился:

– Зря мы затеяли эту шутку. Послушаешь вас! Весело будет! А вот как…

Именно тогда второй жизненный урок подоспел в умы офицеров: «неважно, прав ты или нет, ценность скрыта лишь в общественном. А как думает большинство, так и есть».

– Глупая шутка, – Немов жестом подманил официанта, взяв бокал с равнодушным лицом, мгновенно опустошил его.

Беликов хлопнул по плечу Василевского и указал головой на общего их друга:

– Как разволновался, даже к «шампе» приложился.

Скуластое лицо Василевского удлинилось в лисьей улыбке, тонкие усики дрогнули:

– Ага,

Влад, ты лучше расскажи, откуда у тебя родственница, которая по таким вечерам расхаживает, как дома у себя.

Немов, вернув пустой бокал и видя их улыбающиеся лица, рявкнул:

– Да с ней и не общается никто! Там муж крупный банкир, но все сложно…

Ее муж был действительно владелец одного из нескольких крупнейших банков, любивший, кажется, мужчин. Да, впрочем, о ком из успешных людей в России нет такого слуха.

– Ну да, ну да, а сам молчал, от друзей таился…

– Будет вам… – сказал Немов, но был перебит неким человеком, зашедшим ему со спины: «А вы что здесь, господа?»

Все трое переглянулись. Перебившим оказался главный редактор нескольких столичных газет Лука Фомич Пальцев.

– Всех просят вниз, дабы принять речь хозяев, – добавил он.

Вправду, большинство гостей уже спускалось, образовав круг человек в пятьдесят.

Беликов вышел вперед, подавая руку:

– Простите, что не добрался до вас, Лука Фомич. Искал встречи, хотел первым…

– Ах, ничего, ничего, вы веселитесь, это для того и предназначено. – Пальцев был уже седовлас, глаза, окруженные морщинами, смотрели на все вяло, но пристально, а на тонком носу держались маленькие кругленькие очки. Слабое зрение было профессиональной травмой. Поэтому, знакомясь с новыми людьми, он подолгу вглядывался в лица. Так случилось и теперь. Когда Василевский, подойдя, подал руку, Лука Фомич подтянул его к себе и, подвинувшись ближе к его лицу, начал пристальный осмотр, щурясь и приговаривая: «Андрей, Андрей…» Наконец он пробормотал: «Будем знакомы», – это значило, что ритуал кончен.

Затем подошел Немов и вскоре тоже стал знаком с Пальцевым.

– Господа, прошу со мной, вас нужно представить… – Лука Фомич прожевал фразу, подошел к лестнице и осторожно-медлительными шагами начал спускаться. Молодые люди устремились вслед, а затем пошли вправо. Наконец, Пальцев отыскал трех мужчин, стоявших возле колонны, и достаточно громко объявил: «Друзья, позвольте представить вам сына моего хорошего друга, известного вам Роберта Алексеевича Беликова», – указав пальцем на Василия Робертовича. Тот как подобает начал подавать руку, представляясь уверенно и чисто собственным именем. Не сразу он понял, с кем его решил познакомить друг отца. Лицо Василия слегка исказилось, когда он услышал взволнованный шепот за спиной.

Трое этих мужчин были противоположны друг другу по росту, комплекции и даже наружности. Но все они стояли в шикарных черных фраках под старину с двумя длинными бортами и всех их объединяло одно – власть.

К Луке Фомичу Пальцеву бесцеремонно подлез дворецкий и негромко молвил: «Алексей Юрьевич желает приватной беседы и просит вас».

Лука Фомич замер на десять секунд, как бы вспоминая, а потом быстро удалился вслед за дворецким.

Первым к Беликову подошел Николай Германович Золотарев, невысокий лысый мужчина, который состоял в должности главы Министерства финансов. Рука его была изнежена, а рукопожатие слабо, он представился на удивление громким голосом и отошел в сторону.