Один из семидесяти
Шрифт:
– На все воля божья, – как всегда уверенно произнес вслух Егише.
Арид, все слышал и по-своему истолковал проявившуюся улыбку на лице иноверца.
– А ты, видать, важная птица, раз сам правитель, царь царей, правоверный Киаксар приглашает иноверца в свой дом для разговора.
Сладость первого поцелуя
Своеволие следует гасить скорее, чем пожар.
Давид орудовал скребком. Лоб взмок от усердия и крупные капли пота то и дело срывались со лба на кусок кожи, над которым он
В старом дворе у родителей собрались все замужние сестры Аян. Сообща женщинам было легче и веселей обрабатывать горы фруктов.
Обычно яблоки, мякоть дыни, груши нарезали ломтиками, алычу, сливу, инжир, мелкую хурму, ежевику, чернослив, терн бросали целиком.
41
варенье
Варили ручал в больших котлах на костре, пока фрукты не станут прозрачными и нежными, а сок не загустеет и не превратится в сладкую патоку. Затем вкусная заготовка заполняла многочисленные глиняные кувшины. Их поровну делили между семьями и хранили до самой зимы.
Отдельно варили бекмез [42] . Его также сливали в кувшины и использовали как добавку к напиткам – для подслащения. В холодное зимнее время ручал и бекмез были самым желанным лакомством для детей и взрослых.
42
уваренный до густоты сок фруктов
Еще одной разновидностью варенья был тутовый душаб [43] . Он считался очень полезным, им старались запастись впрок, и зимой нередко принимали в качестве лекарства – для укрепления сил, лечения болезней горла и очищения легких.
Весь нежаркий месяц тир [44] взрослые следили за тем, чтобы дети после первой утренней молитвы отправлялись на дерево и натощак ели как можно больше тутовых плодов.
В любое время года главным блюдом детей с утра был вкуснейший хашил [45] , приправленный маслом и сладким душабом или более сытный фирни [46] с бекмезом и душабом. Горбушка горячего хлеба с хрустящей корочкой – только-только из тендира [47] – со свежим взбитым маслом и душабом – это лакомство присутствовало по утрам на столе и у царя царей.
43
уваренный до густоты сок из плодов тутовника (шелковицы)
44
июнь
45
пшеничная каша
46
каша из рисовой муки
47
круглая наземная печь, в которой тесто для хлеба крепится прямо на внутренней стенке, непосредственно над углями, удерживаемое за счет неровной поверхности
В отсутствие жены Ашан собрался на рынок – сделать кое-какие покупки. Он никогда не упускал возможности лишний раз поторговаться,
Вскоре Ашан, подхватив корзину, ушел. Шенер и Явуз давно ждали этого момента. Они тут же побросали свои инструменты и принялись носиться по двору. Сыновья Ашана напоминали двух выпущенных из клетки зверьков, соскучившихся по свободе. Скопившаяся за постоянным сидением энергия заставляла их совершать самые немыслимые поступки.
– Эй, Явуз, не смей этого делать! – прикрикнул Давид на мальчишку, когда тот решил перепрыгнуть с крыши дома на строение, служившее помещением для мусора. Но замечание, казалось, только раззадорило сорванца. Он приготовился к разбегу.
– Шенер, – тогда обратился Давид к старшему, который следом за младшим братом карабкался по лестнице, – если с ним что случится, ты будешь отвечать перед отцом!
– Не случится с ним ничего, и отец не узнает! – Шенер, стоя на крыше, вслед за братом собирался повторить его выходку.
– Бог накажет того, кто обманывает родителя… – Давид не успел договорить.
Явуз, разбежавшись, сделал широкий шаг, однако недостаточный для того, чтобы преодолеть такое нешуточное расстояние. Видя, что подросток через мгновение окажется на земле, Давид вытянул руки и метнулся в его сторону. Явуз упал на Давида, который, не удержавшись, рухнул на землю. При этом спаситель ударился головой о стену того самого строения, на котором собирался оказаться безрассудный мальчишка. Давид лишился чувств. Явуз как ни в чем не бывало вскочил на ноги, на нем не было ни царапины.
Волеизъявление Создателя
Там, где поклоняются женщине, живут боги.
– Он мертв?! – Явуз испуганно посмотрел на брата. Шенер спустился с крыши и тоже склонился над помощником отца. – Неужто так стукнулся, что и впрямь помер? Он дышит?
– Откуда мне знать? – Шенер тоже растерялся. Подойти и проверить, жив или мертв спаситель брата, он не решался. Если жив – вскоре очухается, а если мертв, то это уже забота других людей – насассаларов [48] . К мертвецу правоверным прикасаться категорически запрещалось. – Что скажем отцу?
48
исполняющие погребальные ритуалы у зороастрийцев
– Скажем, что напился отцовского вина, – быстро нашелся Явуз, – помнишь, как пьяный Хатис расшибся, упав с дерева.
Шенер с осуждением посмотрел на брата.
– От него не пахнет вином, как от Хатиса. Значит, он спас тебя, а ты за это будешь чернить его имя?
Лицо старшего скривилось в презрительной гримасе.
– Ты слышал, что сказал этот чужестранец? Бог накажет того, кто обманывает родителей.
– Но бог наказал не меня, а его, – заметил не по годам ушлый младший брат.
Заслышав тихий стон, вместе братья оттащили несчастного за ноги вглубь двора, в тень. Шенер принес в ковше воды и, опустившись на колени рядом с Давидом, уже смело осмотрел его голову. На затылке волосы были перепачканы кровью и землей. Полив прежде себе на руки, Шенер плеснул раненому в лицо. Давид застонал при этом уже громче, но глаз по-прежнему не открыл.
– Что тут происходит?! – услышали дети за спиной знакомый голос. – Где ваш отец?
Сорванцы повскакали на ноги и застыли, потупив глаза, словно женщине было известно о том, что здесь случилось.