Один континент
Шрифт:
с горячим воздухом от остывающей земли и искрами от костров, ароматами ночных цветов и
запахом дыма. Хорошо было, только не спокойно.
– Дадут тебе неуязвимость.
Я усмехнулась. О какой неуязвимости она толкует? Я не дерусь, не владею ни одним из
единоборств и я не подвергаю свою жизнь опасности.
– Я больше не буду болеть?
Моя фантазия на этом закончилась. Был еще вариант про неуязвимость от комаров, но его
озвучивать я не стала. Я повернула
пространстве, так и смотрела сквозь меня, в ее темных глазах плескалось пламя и плясали
тени от извивающегося наверх дыма.
– Духи предлагают это. Бери!
Вот и весь ответ. Я вздохнула. Пусть будет неуязвимость. Духам ведь виднее что мне может
пригодиться.
– Хорошо, беру.
Я рассматриваю женщину украшенную так, что елка на Рождество ей непременно позавидовала
бы. Она отличается от других масаи. Она выбрала другую красоту, без растянутых мочек и
наголо бритого черепа.
– Пей!
Она тянет мне чашку. Я даже не заметила, чтобы возле нее было до этого хоть что-то; ни
пластиковых бутылок, ни кувшинов, ни фляг из высушенных тыкв. Я делаю глоток из низкой
пьялы и с удивлением обнаруживаю, что это просто вода. Мир не становится краше, он не
становится дружелюбнее. Песня все также вьется в небеса.
– Это все?
Она молчит и продолжает курить, а я так понимаю, что это знак согласия. Только, когда
масаи стали отправляться на отдых, а группа восвояси я подхожу к ней, стянув с руки
жемчужный браслет, подарок Мелани на день рождения. Она любила повторять что жемчуг - это
украшение женщин высшего света, это всегда стильно, всегда к месту.
– Это тебе, оума - я застегиваю украшение на тонком морщинистом запястье.
Масаи любят побрякушки, особенно если они белые. Мой жемчуг именно такой. И он как раз к
месту.
– Ты придешь за мной, - бросила она мне напоследок туманную фразу.
Я обернулась, чтобы проверить, а ко мне ли она обращалась, но увидела только дернувшийся
полог ее хижины.
Вот и все. Вся история с волшебной водой и странной женщиной.
Я все же побывала в той деревне, много позже, перед отъездом, но ее так больше и не
встретила. Я хотела спросить, когда я должна буду прийти к ней, но так ничего и не узнала.
Местные женщины о ней говорить не хотели, а знакомые мне мужчины войны отправляли на
женскую половину. Такой вот замкнутый круг.
________________________________________________________________
[1] Оума (африканс.) - обращение к пожилой женщине, бабушка.
Глава 23
Самое
обнимают, прижимают к себе так крепко и не оставляют ни малейшей возможности выбраться
наружу.
Шесть утра на часах. Я опустила руку, горестно вздохнув.
Почему я проснулась в такую рань? Не знаю. Мне бы спать и ждать, когда разбудят аккуратным
поцелуем в щечку и предложат завтрак.
Я ещё раз вздохнула и расслабилась, отчаявшись выбраться из кровати. Джейк не хотел меня
выпускать, а я так и быть полежу еще пару минут.
Или же, пусть это будут поцелуи совершенно иного рода в то место, которому нет названия в
приличном обществе. В подтверждение моих мыслей ладонь Джейка соскользнула с талии, вниз,
его пальцы неожиданно замерли в опасной близости от изгиба нежной кожи, которая тут же
запульсировала, как-то тихо заныла, требуя прикосновений.
“Еще чуть-чуть и мне придется будить его!”
Я выдохнула. Мужчина продолжал спать и утренние игры пока устраивать не собирался. Надо
попробовать уснуть. Поспать три часа после того, как тебя так старались утомить просто
кощунство и в некотором смысле повод для обиды.
Меня не хватило надолго. За окном пролетела небольшая стайка птиц и день, который обещал
стать пасмурным, унылым и холодным вдруг перестал быть таковым.
Не то, чтобы я люблю животных, но их так мало теперь и мне всегда интересно, где они
гнездятся, прячутся и именно поэтому я не иду в центральный парк.
– Джейк, - тихо позвала я его, чтобы разбудить, но не вывести из дремы.
– Джейк, отпусти
меня, я хочу в туалет.
Лучшей причины, другого более приличного повода для того, чтобы встать в такую рань,
выбраться из-под теплого одеяла и такой горячей грелки я придумать не смогла. Не хочется
признавать, но принцессы тоже писают. Такие дела.
– Возвращайся, - бормочет Джейк.
Напоследок его пальцы все-таки касаются нежной кожи губ. Он как будто бы смеется надо
мной. Вместо того, чтобы замереть от его дразнящего прикосновения я выскальзываю из-под
одеяла и, оказавшись на ногах, резко поворачиваюсь к нему, подозревая в том, что тот давно
проснулся.
Осознаю, что его движение было всего лишь случайностью. Джейк продолжает спать, поджав под
щеку подушку. Я бегу к окну, наваливаясь на холодный подоконник грудью, но ничего не вижу,
кроме полуразрушенного урбанистического пейзажа, где-то припорошенного первой крошкой