Один континент

Мейз Евгения

легкие, пытались наполнить организм здоровьем. Другое дело почему сейчас, а не в первый

день моего пребывания здесь?

– Прежде чем ехать сюда мне сделали прививки от всего, что я могла бы подхватить здесь.

Я сажусь на кровати, разглядывая заметно похудевшего Николая. Он только-только закончил

осматривать меня и задавать вопросы.

– Давление низкое, - пробормотал он, убирая старомодный тонометр в сумку.
– Свет, сделай

Алекс кофе и позабористее!

–

Я мигом!

Света исчезает практически бесшумно, только бусы над порогом шумят. Двери - это роскошь.

Замкнутые помещения - это ужасно жарко и не комфортно. Теперь я так думаю.

– Светка сказала, что ты что-то пила у масаи?

– Это была вода.

У нее не было ни вкуса, ни цвета, ни запаха.

– Ты уверена?

Я киваю. Это была вода из темной глиняной чашки. Чище и вкуснее той что была у старухи я

еще не пила.

– Переходи на свою обычную американскую диету, - советует мне Николай, улыбаясь одними

глазами.

Я приподняла брови, не совсем понимая о чем он мне толкует.

– Пей кофе на завтрак, обед и ужин.

Я улыбаюсь, киваю с неким облегчением. Хорошо, что он не стал мистифицировать

произошедшее, как сделала это несколькими минутами назад Лана.

– Это бабка, она шаманка! Или жрица магии вуду!

Девушка делает большие глаза. Я вижу, что она под впечатлением и даже как ее руки

покрываются мурашками.

– Ты не видел, но на нее и местные, в смысле свои смотрели с опаской.

Я думала, что Лана подозревает отравление, а она на самом деле вписала сюда мистику.

– Так уж и с опаской?! Не преувеличивай.

Я благодарна скептицизму мужчины. Он ощупывал мой живот и время от времени задавал

вопросы.

– Я не преувеличиваю. С ней рядом никто не сидел. Женщины все держались в стороне и только

Алекс решила присоединиться, подсесть к ее костру.

– Ты у нас отчаянная?

Да. Я отчаянная. И старуха не была и вполовину такой страшной, как утверждает Света.

Старая и морщинистая, увешана каким-то барахлом типа перьев, бус и битых черепков и пахнет

специфически. Не вижу ничего особенного.

– Свет, ты просто на Марди Гра в Луизиане не была, вот там и в самом деле есть чему

испугаться.

Старуха была интересная. Сидела в одиночестве и курила вычурную трубку, но не такую к

которым все привыкли. Ее трубка была похоже на флейту, которую забили листьями, травой и

углями.

– Света просто не видела очень старых черных.

Я подсела к ней, потому что там больше никто не сидел и мне не хотелось заговаривать с

местными женщинами, искать точки соприкосновения, пытаться разговорить и

при этом не

замечать высокомерных взглядов.

Да и такое бывает. Даже не ожидаешь сперва, ожидая от местных аборигенов лишь улыбки, да

благодушие.

К своим тоже не хотелось. Они сейчас петь начнут или увлеченно шептаться. Я этого не хочу.

Ни разговаривать, ни фотографировать, просто посидеть у костра и смотреть как поют

аборигены. Мне очень хотелось, чтобы на меня снизошло спокойствие, вселенское

умиротворение, но этого увы пока не происходило.

На уроках и занятиях с детьми мне удавалось отвлечься, пока я занималась чем-то мне

удавалось забыть обо всем, а точнее не вспоминать. Но стоило остаться одной, как мысли о

Тео, картинки из прошлого начинали забивать сознание и упорно лезть в глаза непрошенными

слезами.

– Чего ты хочешь?

Я качала головой, не удивляясь ее хорошему английскому. Пожилые люди здесь практически не

говорят на английском. Да, что там! Они вообще предпочитают не разговаривать с

иностранцами: будь то волонтер или турист - им все равно.

– Ничего, - проговорила и тут же подумала, что это как-то очень грубо.
– Я хочу покоя.

Я повернулась к женщине, что приставила трубку к морщинистым губам, затянувшись. Угли в

невероятной сигаре и в кострище ярко и одновременно вспыхнули как будто женщина пила

энергию земли и трубка была самой невероятной соломинкой из всех когда-либо увиденных

мной.

– Можно я посижу с тобой, оума[1]?

Она не отвечала, смотрела на меня невидящим взглядом, пока ее лицо не заволок вонючий

сизый дым. Курить в ее присутствии свои сигареты мне не хотелось. Мало ли, у нее какие-то

особенные травы или даже дрова. Вспомнилась религия вуду с их вниманием ко всякого рода

мелочам.

– Духи не могут дать тебе покой, - наконец проговорила она, как раз в самый припев,

громкую часть песни.

Я смотрела, как поют масаи и как прибывшие со мной ребята пытаются им подпевать.

Аборигенам это удавалось намного лучше. На замечание старухи просто кивнула. Другого и не

ожидалось. Все само должно пройти когда-то.

– А что могут?

Местные сейчас смотрелись куда лучше, чем днем. Они перестали натянуто смеяться, цепляться

к волонтерам и туристам, позировать и неестественно улыбаться. Просто тянули свою песню, а

кажется что две. Но на самом деле она была, просто одни поют, рассказывая, а другие вторят

им, попеременно повторяя припев. Песня уходила вслед за солнцем, поднималась наверх вместе