Один на 100.000
Шрифт:
Катя поняла, что Савва Аркадьевич не знает правды. А вот Тарас догадался.
— Можно, я пойду домой? У меня голова болит.
— Конечно, конечно, иди домой! Или, хочешь, я прикажу Тарасу тебя отвезти? Тьфу ты, я же его уволил за дебош на рабочем месте! — Савва Аркадьевич зыркнул на притихшего Тараса. — К тому же водит он плохо, вечно меня в машине тошнит.
— Спасибо, я сама доеду.
— Завтра тоже можешь не приходить. Отдохни пару дней, погуляй на воздухе, в кино сходи…
Дома
А ночью ей приснился другой мальчик — с мягкими светлыми волосами и голубыми глазами. Он был смутно на кого-то похож, но Катя не могла вспомнить, на кого. Она качала мальчика на коленях, гладила по спинке и спрашивала:
— Чей ты, малыш? Как тебя зовут? Ты знаешь, кто твои родители?
Кто?
Кто?
Кто твои мама и папа?
Проснулась она в слезах. Телефон разрывался от звонков и сообщений. С ужасом Катя вспомнила, что сегодня день сдачи проекта «Бревис».
Глава 30. Спасение
— Катя! Ты должна приехать! Мы без тебя не справимся! — истерила Гелла.
— Савва Аркадьевич дал мне отгул на несколько дней.
— Он сказал, что если у тебя есть совесть, то ты выйдешь на работу!
— Нет, он сказал, чтобы я пошла в кино!
— Умоляю, Катюха, мы с Ильёй в шоке! Не знаем, за что хвататься, какое фото выбирать, чего писать! И вообще, какая теперь концепция?
— Спросите у Олега, — посоветовала Катя.
— Он пропал! Ещё со вчерашнего дня! Телефон выключен, на мыло не отвечает, в чаты не заходит. Может, ты ему напишешь со своей личной почты — вдруг он тебе ответит?
— Нет!
— Тогда нам конец.
— Он живёт в «Идеале» — в триста восемнадцатом номере.
— Ты считаешь нас за идиотов? Нет там никого, он не ночевал дома.
— Хорошо, я приеду. Но я координатор, я ничего не знаю про ваши концепции.
В офисе царило уныние. Они выбрали несколько снимков со вторых студийных проб, где модели демонстрировали не тела и одежду, а свои душевные качества — пили чай, болтали по телефону и смотрели смешные ролики про котят. На их лицах действительно проглядывало что-то человеческое: улыбки, блеск глаз, мечтательная задумчивость… Но неужели «Бревис» именно это хотел видел на своих рекламных постерах? Катя сомневалась.
— Это даже не фотосессия,
— Подставь фон с видами города, — посоветовала Гелла.
— И получится «невеста на ладошке»!
Это было самое страшное ругательство Ильи. Если ему попадалась чудовищная по своей художественной ценности фотография, он называл её «невеста на ладошке».
— Олег всё-таки динамщик, — пробурчала Гелла, — бросил нас перед самой сдачей.
— Может, у него сотрясение мозга, и он попал в больницу? — предположил Илья. — А документы забыл.
— В этом случае я его прощу, — сказала Гелла. — Ещё какие-нибудь фотки есть? Может, вернёмся к рыжему бородачу? Он такой секси!
— Гелла! Иди слоган шлифуй! Никому твой секс не нужен.
Она вздохнула и уткнулась в монитор:
— Катюха, что ты там говорила по поводу «жизнь коротка»?
— Арс лонга, вита бревис. Изречение Гиппократа.
Катя тоже уселась за рабочий стол. Делать было нечего: больше она ничем не могла помочь, зря её вызвали. В кабинет заглянул Савва Аркадьевич:
— Работаете? Молодцы! Звонил Коротков из «Бревиса» и просил напомнить, что ждёт вас к трём часам дня. Он почему-то не может дозвониться до Олега.
Катя проверила почту, заглянула в чаты, почитала новости. Потом её взгляд остановился на столе Олега. Там валялись его ручки и карандаши, лежал блокнот с заметками и стояла недопитая чашка кофе. Через подлокотник кресла были переброшены джинсы, которыми Олег вдохновлялся в минуты размышлений: водил пальцем по швам, крутил пуговицы, сминал в кулаке ткань.
Нахлынуло невыносимое, режущее, словно острый нож, чувство потери. Катя задохнулась и прижала руку к сердцу: оно билось, как сумасшедшее. Ещё вчера у неё был любимый человек и жизнь казалась сказочным приключением, а сегодня она стояла перед бетонной стеной, на которой красовалась издевательская надпись: «Тупик». Её муж разбился в горах, его первоклассные сперматозоиды никогда никого не оплодотворят, яйцеклеток нет, надежды родить нет, а её парень, в которого она влюбилась безоглядно и головокружительно, оказался… не парнем, а непонятно кем.
Как она не увидела этого раньше?
Она открыла телефон и нашла фотографии Олега. Первая — он стоит в студии, скрестив руки на груди. Его белая рубашка белеет в полутьме, как призрачный парус. Это было в тот день, когда он признался, что любит женщин. Следующие фотографии — сцены в бильярдном клубе: Олег пьёт водку, запрокинув голову, бьёт по шару, наклонившись над столом, нахмурившись, смотрит на зелёное сукно. И третья серия фотографий — Олег на крыше. В ту субботу они побывали на разных высотках, но самые лучшие кадры получились на крыше новостройки, куда за взятку их пустил прораб.