Один на 100.000
Шрифт:
— Помнишь, ты говорил о зове пустоты? Теперь я понимаю, что это такое.
— Хочешь умереть? — спросил Олег.
— Дело же не в смерти, — ответила она его словами. — Хочется стать свободной. Мы такие несчастные на этой земле, связаны условностями, боимся принимать нестандартные решения, оглядываемся на других, пытаемся быть нормальными…
— Ты не такая, Катя. Ты — свободная, — тихо сказал Олег. — Просто сама ещё об этом не знаешь.
Она посмотрела на него. Он не шутил.
— Я причинила тебе боль, — вырвалось у Кати. — Мне очень стыдно, я поступила как
Так странно! Она ждала извинений от него, но почему-то извинилась сама. И с таким замиранием сердца ждала прощения, словно оно обнуляло все её грехи. Олег взял её руку и наклонился. Поцеловал в серединку ладони и выпрямился прежде, чем она успела коснуться его волос.
— Всё в порядке, — сказал он и улыбнулся. — О, Савва Аркадьевич приехал! Пойдём, у меня есть важное сообщение.
— Дорогие коллеги, соратники и друзья! — сказал Олег, поднимая пластиковый стаканчик с шампанским. — Хочу поблагодарить вас за те потрясающие недели, которые я провёл в вашем коллективе…
— О не-е-ет! — взвыла Гелла. — Олег, не уходи! Что за дела? Савва Аркадьевич, скажите ему!
— А что я могу ему предложить? — возразил расстроенный директор. — «Атомик» не может позволить себе специалиста такого класса. Мы должны поблагодарить Олега за контракт с «Бревисом» и пожелать новых карьерных достижений! Большому кораблю — большое плавание!
— Ну вот, теперь точно накроется отпуск в Норвегии, а я уже пообещал дочкам, — кисло заметил Илья. — Олег, ты разбил все мои мечты.
— Ну не все, — откликнулся Олег. — У тебя сегодня поезд в Петербург. Покажи жене Эрмитаж, своди в Кунсткамеру, покатай по каналам на лодочке…
— А разве каналы ещё не замёрзли?
— А что, в Питере морозы? Блин, жена шубу опять захочет…
— Главное, не ходите в Кунсткамеру на полный желудок, может стошнить. Я помню, в восемьдесят седьмом году…
— Да зачем вам каналы? Накупите вина, закажите пиццу и сидите в номере. Вам пора третью дочку рожать, а вы сачкуете! Эрмитаж подождёт, пока девочки подрастут.
— Да кто бы говорил! Сама рожай!
Катя не могла проглотить шампанское. Держала стаканчик в дрожащей руке и вспоминала сообщения, которыми обменялась с Олегом после успеха в «Бревисе»: — «Если хочешь, я уволюсь», — «Если ты мужчина, не перекладывай решение на женщину», — «Ок».
Что ж, он принял решение.
Олег ушёл первым — после жарких объятий со всеми креативщиками. А координатора Катю он лишь приобнял и тут же отпустил. Она в последний раз вдохнула запах его восточных духов, аромат его кожи, ощутила тепло его тела. Дверь за ним захлопнулась. Всё померкло. Всё рассыпалось в пыль. Катя поставила на стол нетронутый стаканчик шампанского и рухнула на стул как подкошенная.
Савва Аркадьевич пожелал всем приятных выходных и скрылся в своём кабинете. Потом убежал Илья: Сапсан никого не ждал.
Гелла подошла и нависла над Катей, как хмурая туча:
— Катюха, ответь мне на один вопрос: зачем ты его отпустила? Или ты дура, или я ни хрена не понимаю
Глава 34. Зов любви
Она приехала домой. Есть не хотелось. Она просидела час, уставившись в окно. За окном полетели первые снежинки — тонкие, невесомые. Они таяли, не долетев до земли. Начиналась зима. Потом стемнело, и Катя с трудом поднялась и легла в кровать. У неё даже не было сил раздеться. Теперь она потеряла всё: мужа, возможность родить ребёнка и свою новую любовь. Больше её в этом мире ничего не держало.
Как она могла его отпустить? Странный вопрос. Разве у неё был выбор?
Катя быстро нашла ту новостройку. Обнесённая синим забором, она словно игла высилась среди хрущёвок. В строительной бытовке усатый прораб ругался с кем-то по телефону. Катя подождала, пока прораб освободится, и спросила:
— Вы меня помните? Несколько дней назад я со своим… начальником поднималась на крышу.
Он закурил и выпустил вонючий дым Кате в лицо:
— И что?
— Мне нужно сделать дополнительные фотографии. Для рекламы. Это важно.
— Тысяча.
Она облегчённо выдохнула и протянула ему купюру. Он в ответ дал ей оранжевую каску.
— Надень, а то расшибёшь где-нибудь голову, а мне отвечать.
Катя нахлобучила каску. Всё равно на крыше можно снять, не поедет же он вместе с ней? Прораб вызвал лифт и сказал:
— Даю тебе двадцать минут. Хватит?
— Да, спасибо! Я быстро: туда и сразу обратно.
То, что она задумала, не займёт много времени.
— Хорошо.
К счастью, он не поехал вместе с ней. Катя поднялась на двадцать пятый этаж и прошла на открытую террасу знакомым путём. В прошлый раз Олег держал её за руку и следил, чтобы она не оступилась. Порыв ветра заставил поёжиться. С неба сыпались колючие снежинки. Катя сняла каску и положила на бетонный парапет — на то самое место, где вечность назад сидел Олег.
«Тебе никогда не хотелось спрыгнуть с крыши?»
— Нет, я боюсь смерти, — сказала Катя вслух.
«А вдруг ты полетишь, как птица?»
— Люди не летают.
Она залезла на парапет и подошла к краю. Ветер подталкивал в спину, бросал спутанные пряди волос на глаза. Катя сделала ещё пару шажков и остановилась, когда носки ботинок выдвинулись в пустоту.
«Никто не прыгает просто так, под влиянием импульса. Всегда должна быть причина».
— У меня есть причина, — твёрдо сказала Катя.
Сейчас позади неё не стоял человек, которому она безоговорочно доверяла. У неё не было поддержки. Не было страховки. Не было надежды.
Она раскинула руки и шагнула в бездну.
В ушах засвистело, в лицо ударил ледяной воздух, сердце затрепыхалось от страха. Катя падала, падала, падала, и это затяжное неуправляемое падение сопровождалось странными голосами в голове. Она услышала позывные мужа и голоса его друзей. Услышала чёткие команды компьютера и звук пикирующего истребителя. А потом сквозь шум и треск пробился родной голос Андрея: