Один шанс из тысячи
Шрифт:
Восемь десятилетий назад так поступали бойцы Красной Армии.
Сегодня так же должны поступить их потомки.
Алексей знал это абсолютно точно.
Чтобы командование поверило донесению, надо вступить в бой.
Даже если ты остался один, с винтовкой и парой гранат против целой колонны…
Михалыч не обманул — явился, как обещал, в пятницу вечером.
С собой он привез целую сумку игрушек, и не абы каких, а сделанных собственноручно. Разные хитроумные головоломки, прикольные фенечки, модные гаджеты. Лиза поначалу делала вид, что ей это совершенно
Трифонов мог быть доволен придумкой. Если они нашли общий язык, значит, его «убытие в командировку» пройдёт легче. Хотя, если честно, на душе кошки скребли. За два с половиной месяца он успел привязаться к этой девчонке.
С Тамарой они детей так и не завели, и Алексей просто не представлял, каково это — иметь дочь-подростка. А Лизу он уже и вправду считал, если не дочерью, то, как минимум, близкой родственницей. Поэтому бросать её здесь, зная не только о смертельной болезни, но и о том, что она пережила после двадцатого декабря, казалось учёному чем-то вроде предательства. Однако и взять Лизу с собой он не мог. Там, откуда не возвращаются, ей делать нечего.
В том, что произошло с девочкой, Трифонов чувствовал и свою вину. Сдвиг, накрывший ЦИАНТ, задел и находящиеся рядом жилые кварталы.
Лиза жила с мамой на улице Псковской. Отца у неё не было. Кто он, где он, мама никогда не рассказывала.
Школа находилась недалеко от дома. В тот день занятия закончились рано. Четвёртый урок отменили, и школьники высыпали на улицу. Кто-то играл в снежки, кого-то увели домой срочно вызванные родители-бабушки-няни, кто-то, считающий себя самостоятельным, убежал гулять в примыкающий к учебному заведению лесопарк.
Лиза домой не спешила. Мама всегда приходила за ней после двух, поэтому внезапно приключившуюся «свободу» следовало использовать с толком. Вместе с двумя подружками она отправилась на игровую площадку в парке.
Мгновение, когда произошёл сдвиг, девочка пропустила. Маша и Рита раскачивались на качелях, Лиза на миг отвернулась, услышав собачий лай за деревьями, а когда повернулась обратно…
Дома и качели исчезли, исчез парк, вместо них перед опешившей школьницей расстилалась ледяная пустыня. Под ноги подкатился какой-то предмет. Когда она его рассмотрела, то просто упала без чувств. Этим предметом оказалась голова подруги…
Что было дальше, Лиза помнила плохо. Очнувшись, она куда-то пошла, потом побежала, пыталась кого-то найти, пробовала от кого-то спрятаться… Ночь она провела в каком-то подвале. Там было тепло. Утром в подвале появились двое бомжей. Их звали Болт и Сипатый. Сначала они хотели просто прогнать девочку, но потом Болт заявил: за то, что она целую ночь пользовалась их подвалом, она должна отработать. И Лизе пришлось «отрабатывать». Этот и все последующие дни. Просила на трассе милостыню, как и десяток таких же «потерявшихся» после сдвига детишек, возрастом от шести до двенадцати. С каждым днём ей становилось всё хуже и хуже. Видимо, болезнь, дремавшая внутри до поры до времени, после пережитого потрясения начала прогрессировать. Ещё немного, и, если верить доктору Свиридову, Лиза бы просто истаяла,
Сегодня страшное заболевание отступило.
Вопрос: надолго ли? Что будет, когда лечебный курс завершится?..
— Слушай, Михалыч, ты это, уколы делать умеешь?
— Лёх, ты меня уже спрашивал. Сколько можно? Я же тебе говорил: да, умею.
— Понятно. Я просто… Ну, в общем, волнуюсь, сам понимаешь.
— Не беспокойся. Всё будет хорошо. Никуда твоя племяшка не денется. Вернёшься из экспедиции, сам всё увидишь.
— Ну, хорошо. Убедил. Только у меня ещё одна просьбочка.
— Какая?
Трифонов «воровато» оглянулся и вытащил из-за пазухи толстый конверт.
— У вас в ИВТ всё ещё Фортов директор?
— Ну да. Он, хотя и опять Президент Академии, но каждые понедельник и среду, как штык, в институте.
— Значит, ты его в понедельник увидишь?
— Ну… наша лаборатория с флибром работает, ему это интересно. Так что, скорее всего, зайдёт.
— Можешь ему передать из рук в руки? — Алексей протянул другу конверт.
— Бомба или сибирская язва? — пошутил Михалыч, пробуя «бандерольку» на вес. — Ого! Тяжёлая.
— Там бумаги. Отчёт о работе.
— А почему сам не отдашь?
— Меня в понедельник не будет. Забыл, что ли?
— Чёрт! Действительно, — Лунёв хлопнул себя по лбу. — А по почте почему не пошлёшь?
— По почте долго и без гарантии. А тут дело срочное.
Михалыч заговорщицки подмигнул:
— Не хочешь, чтобы чекисты узнали?
— Да причем тут чекисты? Просто…
— Всё! Больше ни слова! — вскинул руки Лунёв. — Не хочу ничего знать о ваших делах. Ты попросил меня передать, я передал. А что там внутри, не моё дело. Так?
— Ладно. Пусть так. Ты, главное, передай.
— Передам, не волнуйся. Только ты тоже племяшке скажи, что дядя Олег не завтра приедет, а в воскресенье. А то ведь не будет тебя, она меня вообще на порог не пустит.
— Не дёргайся. Скажу обязательно. Это и в моих интересах.
— Ну, тогда пока. И поосторожнее там, в этих твоих экспедициях. Время сейчас, знаешь, какое?
— Знаю, Михалыч. Знаю, — вздохнул Трифонов…
Когда приятель ушёл, он ещё долго стоял у калитки, думая, всё ли учёл, не будет ли с этой стороны каких-нибудь неожиданностей?
Страховка у Трифонова имелась. Примерно с десяток писем, разосланных по е-мэйлу с отсрочкой доставки на адреса РАН, ФСБ, МВД, МЧС, Совбеза, Минобороны, Администрации Президента… Ещё одно письмо придёт на почту Павлу Свиридову. В нем Алексей не только рассказывал, в какую именно экспедицию он собирается, но и просил доктора не забывать свою маленькую пациентку.
Материалы с подробными описаниями экспериментов и теории «мерцающих сбросов’Трифонов решил оставить на рабочем столе. Копии хранились в сарае, в несгораемом сейфе. Ученый надеялся, что титановый куб, который, если верна теория, должен был появиться на месте второго сдвига, никакие 'сталкеры» не унесут. Во-первых, любые новые «зоны», появляющиеся внутри и возле столицы, оцеплялись и исследовались оперативно, а во-вторых, грозные надписи «Радиационная, биологическая и химическая опасность», без сомнения, должны напугать всякого любителя приключений.