Один спящий бог
Шрифт:
— Что вам нужно? — Шаг вперёд.
— Ваш проводник, который называет себя ходок Алексий. — Сбоку показался полный мужик в камуфляжных штанах, куртке и разгрузке, из карманов которой торчали запасные магазины к винтовке. Винтовку мужик положил на плечи, небрежно удерживая за шейку приклада.
«Ещё шаг вперёд».
— Это наш проводник. — Ответил я, делая ещё шаг вперед. — Мы предлагаем договориться.
— Каким же образом? — Мужик покрасовался перед самим собой, перекинув винтовку на руки быстрым движением.
«Достаточно».
— Сложите оружие и следуйте за нами. — Хорошо поставленным голосом сказал жрец. — Невиновные не пострадают.
— Что ж, выхода у нас нет, так вижу… — Я медленно откинул полу куртки, показывая пистолет.
— Вот, давай его сюда… — Дядька закинул винтовку обратно на плечо и потянулся ко мне своей лапищей.
«Сближаемся».
Я послушно сделал пару шагов навстречу, начал поворачиваться боком.
— А ну стой! — Заподозрил что-то дядька, сбрасывая винтовку обратно в руки. Поздно, я уже рядом.
Винтовка слишком длинное оружие, чтобы угрожать вблизи. Полшага в сторону, мои руки оплели ложе и приклад, проворачивая винтовку в чужих руках. Хруст пальцев, дикий крик, дядька валиться на меня.
Жрец выхватил пистолет, молниеносно выводя на траекторию. Я чуть подправил навалившееся на меня тело левой рукой, правой рукой выхватывая свой пистолет.
Хлопнул выстрел, дядька дернулся, оплетаемый черными нитями энергии, и обмяк. Второй выстрел, голова дядьки перестает существовать, разлетаясь кровавой моросью.
Мой прицел на жреце. Траектория, выстрел, подтолкнуть энергией… Ещё выстрел, подтолкнуть энергией. Как тогда, с ящероподобной тварью в столичном кафе. Третий выстрел, пуля пробивает защиту, волны энергии сбиваются с мерного ритма. Четвертый, пятый. Жрец роняет пистолет, падает на колено. Шестой, седьмой, восьмой. Голова жреца запрокидывается назад, слетает шляпа в серо-алых брызгах.
Аура гаснет, жрец мёртв.
«Не останавливаться!»
Две траектории, два ближайших человека.
Два выстрела, люди, начавшие поднимать винтовки, падают.
Сзади тянутся ко мне чужие лучи внимания, кто-то орет дурниной. Металлический лязг, щекочут затылок чужие взгляды через прицелы оружия.
Бросаюсь назад, очередь пулемета взрывает грунт впереди. Стрелки передо мной отшатываются, бросаются за лежащее поперек дороги бревно.
И в этот момент запела сирена.
Невыразимо прекрасный голос наполнил пространство вокруг тонкой, долгой нотой. Незримая волна звука и энергии прокатилась по миру. Затрепетали ленточки на дереве духов, роняя светлые искорки, шевельнулись колючие ветки кустов, задергался как припадочный труп жреца.
Сменилась нота, волна энергии ринулась обратно.
И из-за поваленного бревна бросились люди. Выскакивали как зомби, с остановившимся взглядом, тянули руки вперёд, сжимали челюсти так, что крошились
«Кончаем их!»
Вздрогнув, я поднял пистолет.
Быстрые траектории, такие же быстрые нажатия на спуск.
На дороге распростерлись трупы.
Сзади захлопали выстрелы, Кира прикончила тех, кто набегал со стороны машины искателей.
Все стихло, на мир опустилась звенящая, давящая тишина.
Подошёл к трупу жреца, присмотрелся к телу.
Подмигивал искорками широкий кожаный пояс, бежали огоньки по браслетам на руках. Светилась рукоятка пистолета замысловатой конструкции, похожий на старый Маузер, светились и пули в магазине. Слева мерцал изогнутый нож-керамбит длиной лезвия сантиметров пятнадцать
— Пошёл бы в эксгибиционисты, был бы жив. — Нервно сказал я трупу жреца.
Тот ничего не ответил. От головы у него уцелело только лицо, два попадания вынесли мозги вместе с задней стенкой черепа.
— Ах! — Раздался тусклый голос ходока Алексия. Хлопнула дверь машины, на землю упало тело. — Что со мной было?
— Нормально все. — Презрительно сказала Мила. — Я тебя выключила, чтобы ты с ума не сошёл, как эти.
— А что с ними… Ох… Как же голова болит…
— Терпи, волосатенький. — Ласково проворковала сирена. — Лучше голова поболит, чем совсем отвалиться
— Никого больше не осталось? — Повернулся я к Миле.
— Не думаю. — Ответила та. — Я чувствую только нас. Остальные… Здесь.
Мила выглядела совершенно обычно, лишь её аура выдавала то, что девушка истощена до крайности. Огоньки метки пылали ярко, как и ниточки управления, а вот симбионты в теле светились слабо, и ауру едва видно. Кажется, или Мила побледнела? И похудела вдобавок, щеки ввалились, скулы резче обозначены. Только глаза блестят нездоровым восторгом.
— Это храмовый жрец. — Алексий проковылял к нам, встал над трупом. — Храмовый жрец Богини Геры! Ой, как же плохо…
— Что плохого? — Спросил я, прикидывая, не утащить ли с собой клинок. Пистолет точно приберу, подарю мастеру Владимиру. Или в квартире на стенку повешу. Красивая машинка! Похожа на Маузер С96, как в кино у красных комиссаров.
«Нож плохой». Задумался Миро. «А ствол можно и прибрать к рукам».
— Не должны они тут быть! — В сердцах воскликнул проводник. — Нечего Гере тут делать, нечего! Это места Изиды! С ней у меня договор, я ей щедрые жертвы приношу, а тут…
«О, как все запущено. Местное население совсем в варварство впало, жертвы приносит. И клинок этот не простой, а то, что называют жертвенным ножом».
«Чем он опасен?»
«Тем, что разрушает связи между аурой и физическим разумом. Это крайне, крайне опасно, Мирослав. Раны такого оружия уродуют не сколько тело, сколько душу. Редкий, мерзкий, отвратительный артефакт!»