Один триллион долларов
Шрифт:
Патронподвинул к нему серебряную корзиночку с печеньем.
– Если хотите принять от меня добрый совет, – сказал он с тонкой улыбкой, – то пока не думайте о том, как избавиться от этих денег. Сначала привыкнете к тому, что они есть.
Салон самолета, который Эдуардо зафрахтовал для поездки в Лондон, был выдержан в спокойных серых тонах. В салоне было семь кожаных сидений, стереоаппарат для CD и легчайшие наушники для каждого пассажира; ласковая стюардесса подавала кофе и прохладительные напитки. Они вылетели утром из частного аэропорта неподалеку от Флоренции – небольшого и уютного, как в добрые старые времена: никаких очередей
– Тебе нужны костюмы, сшитые по твоей мерке, – решил Эдуардо накануне. – Лучшие в мире.
Несмотря на то, что его фотографии уже несколько недель мелькали в мировой прессе, никто не обратил на них внимания, когда после полудня они неторопливо фланировали по улице Сэвил Роу. Элитная лондонская миля портновского искусства оказалась грубо мощенной, с облупленными кое-где фасадами, а мусорные мешки на углах некоторых домов делали улицу похожей на многие другие в этой части Лондона.
Правда, флаги – государственный и рекламные местных фирм – висели над тротуаром чаще, чем где бы то ни было, и входных порталов с угловатыми мраморными колоннами тоже было больше обычного.
Марко следовал за ними на тактичной дистанции, пока они изучали витрины таких фирм, как Henry Pool & Co., Gieves & Hawkes, J.Dege & sons или Kilgour, French & Stanbury, в которых на безголовых манекенах были выставлены костюмы сдержанного покроя и скромных цветов. В конце концов они остановились перед одним фасадом. Над широкими окнами красовались золотые буквы имен Anderson & Sheppard.
– Говорят, здесь предпочитает заказывать костюмы принц Чарлз, – проявил осведомленность Эдуардо.
А что было хорошо для британского престолонаследника, для богатейшего в мире человека вполне заслуживало рассмотрения. И они вошли.
По сравнению с господином, вышедшим им навстречу, его коллега с Пятой авеню показался бы простым галантерейщиком. Эдуардо быстро и в сдержанных интонациях объяснил ему, кто они. Чего они хотят, было очевидно. Все это не вызвало на лице их собеседника ни малейшей реакции. Он привык экипировать красивейших, богатейших и знаменитейших людей этого мира. Другое дело – заявление Эдуардо, что потребуется сразу дюжина костюмов на разные случаи: это известие породило на его лице намек на обрадованную улыбку.
Джона провели в отдельное светлое помещение. На комоде с бесчисленными ящичками лежали мерные ленты, мелки закройщика и книга заказов. Появился немолодой мужчина в очках с тонкой оправой и принес целый сноп образцов ткани, которые начал прикладывать к подбородку Джона или к его руке, попутно оговаривая крой и отдельные детали костюма – плечи свободные или нет, с жилеткой или без, брюки с ремнем или на подтяжках, какие карманы, пуговицы, клапаны, швы и так далее. Затем к ним присоединился молодой цветущий человек, вносивший в книгу заказов мерки Джона, которые с него снимали со сдержанным равнодушием, произнося какие-то кодовые знаки – ОГ, ОТ, ОБ. Это походило на некий ритуал приема в тайное братство, Королевское Общество истинных носителей костюмов.
К удивлению Джона, никто не потребовал ни предоплаты, ни адреса. Было записано лишь его имя и срок первой примерки. Через шесть недель подойдет?
– Прекрасно, подойдет, – ответил за Джона Эдуардо.
Раз уж они оказались в Лондоне, то похожие процедуры последовали у Turnbull & Asser на Джермин-стрит 71, где Джон заказал себе шесть дюжин рубашек по своей мерке, а также
– Есть икру нужно исключительно без всего, – наставлял Эдуардо, благоговейно впечатывая банку в лед, в котором им принесли бутылку сухого шампанского. – Люди, которые едят икру со сливками, анчоусами, нарубленными каперсами, сваренными вкрутую яйцами и так далее, не могут взять в толк, что тем самым они портят вкус, за который заплатили такие большие деньги. Самое большее, что я мог бы рекомендовать, – это тонкие тосты с несоленым сливочным маслом, но самое лучшее все же есть икру в чистом виде. И никогда, – заклинал он, как будто речь шла о том, чтобы удержать Джона от смертного греха, – действительно никогда нельзя намазывать икру на тост ножом. Это уже просто варварство. Вся фишка икры состоит в том, чтобы икринки попали в рот целыми, и там их раздавить языком о нёбо, наслаждаясь при этом крошечными взрывами вкуса, ради которого и разыгрывается весь спектакль.
Джон оглядел темную массу в раскрытой баночке, похожую на клейкие черные жемчужинки.
– И как же ее правильно брать?
– Берешь ложечку, – ответил Эдуардо, демонстрируя две белые пластиковые ложечки, какие прилагаются к коробкам с детским питанием. – Раньше использовали ложечки из рога, из дерева или из слоновой кости, но пластик лучше всего – легкий, мягкий, без острых краев, гигиенический и одноразовый.
Когда Джон взял первую ложку икры, до него вдруг дошло, что сейчас его наполненный рот стоит больше, чем он раньше проедал за месяц. Безумие. Просто извращение, подумал он. Потом распробовал и подумал: С другой стороны…
На следующее утро все продолжилось. Они гуляли по Пикадилли, изучали безупречные витрины и покупали жакеты и пуловеры из чистого кашемира, зажимы для купюр из серебра, запонки из платины и булавки для галстуков, которые стоили целое состояние.
– А что с галстуками? – спросил Джон.
– Галстуки покупают в Париже или в Неаполе, – твердо объяснил Эдуардо. – Hermes или Marinella.
– Понял, – кивнул Джон.
Они покупали солнечные очки, шелковые платки для нагрудного кармана, перчатки из оленьей кожи, шарфы из шерсти и из шелка, носки, плащи и зонты, – все это в магазинах, которые являются поставщиками британского королевского дома. И когда добыча была отправлена через вышколенных продавцов в аэропорт, где самолет вместе с экипажем все еще ждал, когда арендаторам придет в голову лететь дальше, они посетили, поскольку это оказалось по дороге, скачки.
Поначалу Джон не нашел в этом мероприятии ничего интересного: множество взволнованных людей и кучка мчащихся лошадей. С каждым забегом приходилось топтаться по все большему количеству разорванных купонов. Он скорее от скуки решил попробовать, как чувствуешь себя, поставив на игру деньги и проиграв их, и поставил сто фунтов на лошадь, не имевшую шансов.
Его участие сразу повысило привлекательность мероприятия, переплавило топот копыт и нервозность публики с их биноклями, твидовыми пиджаками и купонами в почти волнующее событие. Вдобавок ко всему лошадь, на которую поставил Джон, выиграла, и они покидали ипподром с толстой пачкой фунтов. Эти деньги чуть не испортили ему впечатление от скачек.