Один триллион долларов
Шрифт:
Теоретически. Практически он только что купил мультинефтяную компанию, офисное здание в много миллионов, нанял людей и наподписывал договоров… Он затеял дела, с которыми одному ему не управиться. Обо всем, что касается бизнеса и экономики, у него более смутное представление, чем у Мурали, хозяина пиццерии. Он был бы не в состоянии вести дела газетного киоска, не говоря уже о предприятии, собственный капитал которого был больше, чем вместе взятый капитал трехсот следующих за ним по величине предприятий.
Он почувствовал, что ладони у него вспотели. Как будто от бумаги исходил жар. Он бросил на Маккейна взгляд, но тот сидел, отвернувшись.
В конце концов, высокая зарплата – лишь
Выбора у него не было.
Джон снова взял ручку, которая выпала у него при чтении договора.
– Ну да, – он сделал слабую попытку придать этому вид суверенного решения. – Вы правы. Если подумать о масштабах, то все соответствует. – Он раскрыл последнюю страницу и черкнул свою подпись на отведенной для нее строке, быстро повторил процедуру на двух остальных экземплярах, один положил себе в папку, а остальные протянул Маккейну, который взял их без видимого волнения чувств.
Какое-то время длилась неловкая пауза.
– О'кей, – сказал Джон с деланой легкостью, откинулся и хлопнул в ладоши. – Когда начнем? Какие у нас намерения с техасцами?
Маккейн поднялся из кресла:
– Мы приветливо поговорим с правлением, всем пожмем руки и потом половину из них уволим.
– Что? Почему? – Джон моргал. Ему показалось, что в помещении стало градуса на два холоднее. – Ведь они хорошо работали, если Exxon оказался таким прибыльным?
– Наверняка. Но это не основание. Основание состоит в том, что мы должны внятно дать им понять, что слово теперь за нами.
– То есть?
– Мы поставим несколько наших людей.
Джон поднял руку:
– Погодите. Мне это не нравится. Я не хочу заниматься этими абсурдными играми во власть.
Маккейн холодно смотрел на него сверху вниз.
– Джон, в вашем сознании крепко засело одно представление, от которого вам нужно как можно скорее избавиться. Это представление, что мы можем делать то, что задумали, и при этом оставаться милыми, приятными для всех ребятами. – Он отрицательно покачал головой. – Забудьте об этом. То, что нам предстоит, – не прогулка и уж точно не приятная. Нас будут ненавидеть. Наши имена станут ругательствами лет на сто, а то и навсегда. Черчилль в свое время пообещал нам кровь, пот и слезы, но эта метафора уже поизносилась; второй раз людей ею не проймешь. Мы можем ни у кого не спрашивать разрешения, мы должны добиться того, чего должны добиться, а это лишь вопрос власти, так точно. О власти, Джон, вам еще многое предстоит узнать. В этом я вижу часть моей задачи – научить вас всему, что знаю сам. – Он поднял вверх оба экземпляра договора о своем найме. – Вот это – первый урок. Что вы из него извлекли?
Джон наморщил лоб:
– Что вы имеете в виду?
– Я подсунул вам договор с чрезмерно завышенными требованиями по зарплате, и вы его подписали, хотя нашли их решительно неприемлемыми. Почему?
– Потому что ваши аргументы по некотором размышлении убедили меня.
Маккейн тонко улыбнулся:
– Неправда.
– Почему же? Не восставать же мне из-за нескольких миллионов…
– Это вы сами перед собой оправдываетесь. А правда такова: вы нашли мою зарплату чрезмерно высокой, но подумали, что у вас нет выбора и остается только принять мои условия. Другими словами, я был в более сильной позиции, хотя вы богатейший человек мира, а я голь перекатная. – Маккейн повернулся, сделал несколько шагов, остановился. – Хотите знать, как я это сделал?
У Джона отвисла челюсть, и ему не сразу удалось
– Было бы интересно, – сипло сказал он.
– Вы сделали большую ошибку вначале, которую никогда больше не должны повторять. Элементарное правило, касающееся любых договоров. Вы затянули с заключением договора. За это время свершились многие факты, а свершившиеся факты не могут быть предметом переговоров. Я мог спокойно ждать, когда вы окажетесь в ситуации, когда вам не так просто встать и уйти. Но если вы начинаете переговоры без этой возможности – просто встать и уйти, – вы автоматически оказываетесь у короткого конца рычага. – Маккейн походил на профессора, который объясняет элементарные основы своего предмета. – Допустим, вы переезжаете в новую квартиру, не договорившись о квартплате. Если вы сначала переедете, то арендодатель может потребовать от вас чего угодно – любую плату, ежегодный косметический ремонт и так далее, потому что у вас нет альтернативы, какая была до вселения: закончить разговор и подыскать другую квартиру. Теперь ваша альтернатива – дорогой, хлопотный съезд с квартиры. Понимаете? Вы допустили, что состоялся факт, который ослабил вашу переговорную позицию.
– То есть нам следовало еще при первой встрече поговорить о вашей зарплате?
– В идеале, да, – кивнул Маккейн. – Тогда ваша позиция была оптимальной. Я всю свою жизнь посвятил идее, осуществить которую мог только с вашего согласия. Вы были богатейший в мире человек и не были во мне заинтересованы. Черт, да если бы вы потребовали, я согласился бы работать на вас бесплатно.
Джон вспомнил тот день, когда они с Марко прилетели в Лондон, впервые без ведома Вакки.
– Да, я не знаток в таких вопросах.
– Это не та способность, с которой рождаются на свет. Этому можно научиться. Курс как раз начался.
– У вас жесткие методы обучения.
– Но и предмет не менее жесткий, – сказал Маккейн. – Не правда ли, вы сегодня с этим договором подумали: «Что я буду делать, если он со всем этим бросит меня одного?»
Джон против воли кивнул:
– Что, по мне было видно?
– Нет. Просто я знал, что вы так подумаете. Но вы заметили, ведь я ничем не грозил? Это было бы шантажом. Если бы я сказал что-нибудь вроде: «Либо вы подписываете, либо я ухожу!», – это вызвало бы ваш протест. Моя власть состояла в том, что вы ясно представляли мои возможности и вашу ситуацию. Не упомянуть ни того, ни другого – это укрепляло мою позицию. Вы не знали, что бы я сделал, но знали, что я могсделать. Аргументы, которые я привел, были хоть и существенными, но не решающими. Решающим было соотношение власти между нами на тот момент. – Маккейн сделал широкий жест в сторону окон. – В ближайшие месяцы мы будем много разъезжать и подолгу сидеть на переговорах. Важно, чтобы вы понимали, что при этом происходит. На самом делепроисходит, я имею в виду.
Джон смотрел на него, пытаясь понять. Почему-то трудно было представить, что есть свои правила игры в том, как функционирует мир.
– Кто же из нас двоих от кого зависит? – спросил он. – На самом деле?
Маккейн пожал плечами.
– Как я это вижу, зависимость переменная. Вы не могли бы осуществить план без меня, без моего опыта, всей моей предварительной работы, а я без вас. Такое положение называется симбиозом.
Джон взял свой экземпляр договора о найме.