Один в поле воин
Шрифт:
Джеймс покачал головой. Ему хотелось бы верить, но он знал жизнь и поверит до конца только в том случае, когда получит обещанные ему семьдесят пять тысяч долларов. Вот если бы этот американский парень уменьшил свои требования, хотя бы до пяти процентов.
– Майкл, так дела не делаются, давай упростим условия. Зачем нам проблемы на пустом месте?
– Ему нужны эти деньги, поэтому он пойдет на наши условия. Тут все просто. Он знает, где пещера Али-Бабы, а я знаю, где лежит от нее ключ. Считай, что мы с ним почти партнеры. Пусть радуется, что не требую свои законные пятьдесят процентов.
–
– Не злись, Джеймс, но мои требования остаются в силе. Этот Хольц немного поругается, но все равно согласится. А дело, ты прав, надо закрывать. Держи! – я подал англичанину плотный и толстый конверт.
Тот взял его, заглянул, потом поднял на меня глаза:
– Сколько здесь?
– Шесть фотокопий страниц плюс фото обложки. Там же лежат билет и деньги.
– Когда вылет?
– Завтра, в час дня. При встрече обязательно скажи Хольцу, если у того в голове появятся нехорошие мысли, пусть гонит их прочь. Все остальное ты знаешь.
– Знаю. Если все будет хорошо, пришлю, как договаривались, телеграмму.
Телеграмма с условной фразой, подтверждавшей согласие немца, пришла через два дня. Дело было за мной: надо было вылететь в Берн, чтобы завершить сделку.
Требуемый процент вместо некоторой суммы наличными являлся проверкой Манфреда Хольца. Вписавшись в игру, я должен был знать, насколько далеко пойдет немец в своей жадности. Кое-что здесь зависело от англичанина, которого обязательно будет расспрашивать немец, чтобы понять, что собой представляет американский мальчишка. У Джеймса, опытного шпиона, вполне хватало различного опыта, поэтому все мои попытки скрыть, кто я есть, по большей части провалились. Конечно, он не понимал, как шестнадцатилетний подросток имеет столь качественную профессиональную подготовку, как и не понимал того, как можно вести себя так по-детски.
Полученное согласие говорило о двух вариантах развитиях событий. Первый. Немцу настолько надоело столько лет жить рядом с богатством, способным сделать его жизнь райской, что он готов на любые более-менее приемлемые условия. Второй. После завершения сделки он попытается меня подставить или ликвидировать. Об этом говорят три факта. Жадный человек, который довольно быстро соглашается на все мои условия. Наследство, которое он так желает заполучить, является украденными в странах Европы произведениями искусства. И последнее. Условия сделки, при каких Хольц нанял человека, типа Джеймса.
«Мне плевать, как вы это сделаете – мне нужна книга», – как-то процитировал мне Джеймс слова немца.
Правда, самому Джеймсу я верил, если можно так сказать, на четверть. В этом деле он наемник, а значит, его хозяин тот, кто ему больше заплатит.
Глава 12
На следующий день после получения телеграммы, когда мы с Марией вернулись после прогулки и проходили мимо стойки ресепшена, нас окликнул портье:
– Мистер Валентайн! Вас к телефону! Звонят уже
Я подошел и взял трубку. Сделал вид, что ничего не понимаю, и попросил говорить по-английски.
– Да, теперь понимаю. Говорите, – какое-то время слушал, потом сказал: – Подождите секунду.
– Дайте мне, пожалуйста, листок бумаги и ручку, – обратился я к портье, а когда получил желаемое, снова сказал в трубку: – Диктуйте, я вас слушаю.
Записав на листке телефон и адрес, поблагодарил абонента:
– Спасибо большое. До свидания.
– Кто это звонил? – поинтересовалась жена сенатора.
– Это звонили из Швейцарии, из нотариальной конторы. Дело в том, что полгода тому назад я послал им письмо с просьбой найти нашу дальнюю родственницу. Мне о ней мама еще много рассказывала, как и о том, что она вышла замуж и уехала с мужем в Швейцарию. Мне было как-то грустно, я вспомнил о ней и написал письмо. Только теперь они ее нашли, но она не совсем здорова и просит приехать ее навестить.
– Вот как. И что ты думаешь? – я видел, как Мария напряглась.
– Пока ничего, слишком неожиданно как-то все получилось.
– А как зовут твою тетю?
– Сказали, что зовут ее сейчас Эмма Мейер.
Всю дорогу, поднимаясь к себе, мы молчали, только перед тем как расстаться, Мария спросила:
– Ты, наверно, хочешь к ней съездить?
– Даже не знаю, – тоном, подразумевающим раздумья, произнес я. – Сейчас это для меня не так важно.
При моих словах глаза Марии просто засветились от радости.
– А что сама Эмма?
– Ее поставили в известность. Она сказала, что будет рада меня видеть.
– Ну да, конечно, вы все-таки родные люди. Ты ее сам помнишь?
– Нет, – я сделал вид, что задумался. – Знаете, тетя Мария, я все-таки к ней съезжу, а то неудобно получается. Написал письмо, а сам…
– Все правильно, Майкл. Если хочешь, я могу с тобой съездить.
– Не надо. Я ненадолго, на два-три дня. Привезу тебе швейцарский шоколад и сыр.
– Ты сам приезжай. Мне этого будет вполне достаточно.
Вечером состоялся разговор с Генри. Он воспринимал меня не так, как его жена, а более серьезно, поэтому во время разговора я пару раз ловил вопросительные взгляды, но при этом он сразу согласился с тем, что съездить и повидаться с родней надо обязательно.
Весь этот спектакль с телефонным звонком был устроен для того, чтобы я мог легально съездить на несколько дней в Берн. Звонок по телефону устроил мне Джеймс, он же договорился с одной не сильно щепетильной юридической конторой отправить официальное письмо-запрос на адрес американского посольства. Осталось купить билет на самолет и вылететь в Швейцарию, что и было сделано, вот только я приобрел билет на среду, а в телеграмме Джеймсу указал, что буду в Берне только в четверг.
Сразу по прилете я нашел агентство по аренде машин. Представитель, прилизанный молодой человек, скептически оглядел меня, так как мой возраст, а главное, внешний вид явно не входили в образ богатого клиента, но стоило мне сказать, что я американец, а затем продемонстрировать свой толстый бумажник, как на его лице мгновенно нарисовалась вежливая и искусственная улыбка.