Один в толпе
Шрифт:
Он положил журнал на место и вышел из магазина. Через час на «Лотусе» Коула подъехал Рэнди.
– Как тебя сюда занесло? – спросил он, когда Коул сел с ним рядом.
– У тебя деньги есть? – перевел разговор Коул. Он еще не был готов рассказывать свою малоправдоподобную историю.
– Немного.
– Хватит, чтобы нам поесть?
– Дом забит едой. Можно подумать, что ожидается приезд всей ассоциации журналистов Калифорнии.
– Видишь ли, я не хотел бы пока туда возвращаться, – сказал Коул. – Я тут кое о чем поразмыслил. Надеюсь, ты меня выслушаешь.
– Неужели это так
– Пусть ждут.
Рэнди обернулся к Коулу:
– Ты уверен, что хочешь поступить именно так? Папа, когда узнает, голову нам оторвет.
– Папочкина коронная роль – кризис-менеджер. Грех мешать его возможности блеснуть.
– Пожалуй, новый, улучшенный Коул Вебстер мне нравится больше, – решительно заявил Рэнди. Он тронул с места на второй скорости, оставив после себя на несколько долларов резины, размазанной по асфальту.
– Интересно, что бы ты сказал, если бы я так обращался с твоей машиной? – проворчал Коул.
Рэнди рассмеялся:
– Ради бога, доставь себе удовольствие.
В ресторане, когда официантка по второму разу обходила посетителей с кофейником, Коул прикрыл свою чашку рукой, а Рэнди от добавки не отказался.
– Не понимаю, с чего ты взял, что, поболтавшись пару дней по Лос-Анджелесу, ты сможешь переломить судьбу. – Рэнди высыпал в кофе сахарозаменитель из пакетика. – Ну объясни, что ты собираешься искать?
Коул боялся, что, если начнет сейчас объяснять то, чего сам до конца не понимает, идея рухнет под толстым слоем пошлости.
– Знаешь, я не могу этого выразить словами.
Рэнди помолчал:
– Уж не дзэнбуддисты ли подцепили тебя на крючок?
Коул оперся локтями о стол.
– Нет, ты представь себе: в одно прекрасное утро ты просыпаешься и понимаешь – все, что ты воспринимал как должное, исчезло.
– Ты что, о своей карьере?
– Когда-то я был никому не известным певцом кантри, игравшим по выходным в барах, где беседы велись так громко, что музыки за ними слышно не было, а потом я вдруг вырос чуть ли не в пророка, ведущего отмирающий жанр к земле обетованной. Никому и дела не было до того, что и в том, и в другом случае я был одним и тем же человеком.
Рэнди отставил чашку и покачал головой:
– Если ты будешь об этом думать, никогда не сможешь выйти на сцену и убедить людей, которые соберутся на тебя поглазеть, что они не зря потратили деньги.
Коул испытал нечто вроде облегчения. Рэнди напрямую сказал о том, чего в глубине души боялся он сам.
– Значит, ты понимаешь, почему я хочу уехать?
– Почему – я понял, но вот как ты это хочешь сделать? Почему ты решил, что, путешествуя сам с собой и постоянно копаясь в себе, ты найдешь ответы на свои вопросы?
На самом деле мысль уехать пришла Коулу в голову по пути в ресторан. Он и сам еще до конца не успел в ней разобраться.
– Может, и не найду.
– Тогда не лучше ли пойти другим путем? – Подошла официантка и снова налила Рэнди кофе. Он ей улыбнулся в знак благодарности. – Я считаю, что для тебя путешествие по Лос-Анджелесу может оказаться опасным.
– Миллионы людей живут так постоянно.
– Но
– Вот в этом-то и штука. Меня больше не узнают. У меня впервые в жизни появилась возможность...
– Ты переменился не так сильно, как думаешь.
– Посмотри вокруг, – настаивал Коул. – Разве кто-нибудь на нас глазеет? К нам кто-то подошел? Да на нас никто не обращает ни малейшего внимания.
– Они просто заняты разговорами, – сказал Рэнди, оглядев зал. – Это ничего не доказывает.
– Когда такое было в последний раз – чтобы я вышел на люди и меня никто не узнал?
Рэнди честно задумался.
– Черт, не помню, – вынужден был наконец признаться он.
– Понимаешь, у меня появилась уникальная возможность. Как только пресса узнает про аварию и в газетах появятся фотографии меня теперешнего, я окажусь в прежнем положении. Я и прошу всего-то о какой-то паре деньков.
– А что, если с тобой случится то же, что в прошлый раз, когда ты последний раз наслаждался свободой?
– О чем ты?
– О том, как ты расквасил себе нос, большой брат.
Коул улыбнулся:
– Мне хочется рискнуть.
– А что делать с Белиндой?
О ней Коул почему-то не подумал.
– Передай, что я советую ей нанести визит своей мамочке.
Рэнди сердито посмотрел на Коула:
– Тебе не кажется, что лучше бы тебе сказать ей это самому?
– Это ничего не изменит. Так и так она одинаково ничего не поймет.
– А почему это она должна понимать то, чего ты и сам не понимаешь? – резко спросил Рэнди.
– Давно ты стал защитником прекрасной Белинды?
– Когда ты перестал им быть. Черт подери, эта женщина без ума от тебя, Коул!
– А я без ума от нее. – Ему и самому эта фраза показалась фальшивой. – Просто я это умело скрываю.
Коул задумчиво взял в руки стакан и стал водить им по столу, оставляя на нем мокрые разводы. Как только Белинда появилась в доме, Рэнди начал ею восхищаться. Он был уверен в том, что она – идеальная подруга для Коула. Рэнди даже полагал, что она подарит ему кучу племянников и племянниц, которых он будет обожать и баловать. У Коула духу не хватало рассказать Рэнди, что Белинда, до смерти напуганная тем, что ребенок может испортить ее фигуру, за два года до встречи с Коулом сделала операцию и теперь не может рожать. Впрочем, Коула это очень устраивало. Много лет назад он решил, что отцовство не его удел. В отличие от Рэнди Коул верил в наследственные черты. И его очень волновало, что именно он передаст своему ребенку. Ни один из Вебстеров, известных им, не знал, что такое быть настоящим отцом. И Коул не тешил себя надеждами на то, что сможет стать лучше.
– Ну, так скажи ей сам, – настаивал Рэнди. Коул понял, что позиции пора сдавать.
– Я позвоню ей, когда она доберется до мамы.
– Ничего не выйдет. – Рэнди откинулся на спинку диванчика. – Я не смогу выставить ее из дома без объяснений. Это, наконец, несправедливо.
– А если я позвоню ей домой, ты не успеешь смыться до того, как взорвется Фрэнк.
Несколько секунд Рэнди молчал. Наконец он скорчил мрачную физиономию, взъерошил волосы и спросил, хмуро взглянув на Коула:
– Слушай, в папе есть греческая кровь?