Одиннадцать сердец
Шрифт:
Ее голос задрожал, то ли от еще большей ярости, то ли от переполняющей грусти.
— Хеленикус, — сказала она, поднимая на вождя голову. — В таком случае я отрекаюсь от тебя. Отрекаюсь от нашего клана и Лигнесы. Я больше не следую за вождем, который ставит свои сны и идеи выше коренных традиций нашего народа.
Ее заявление было подобно грому. Все древние с ужасом смотрели на девушку. Дизгария даже отпустила руки соплеменницы, но теперь Ривален не спешила нападать. Она пристально смотрела на Хеленикуса. А Ануир наблюдал за всем этим, стоя за спинами древних.
Лицо
— Ты уверена? — слова Хеленикуса тонули в тишине. Но даже если бы она вдруг отступилась от своего решения, то было бы поздно. Роковые слова уже сказаны.
Ривален гордо встала и вздернула подбородок. По ее лицу продолжали струиться слезы.
— Да. Я больше не принадлежу к этому племени. И Дизгарии не придется из-за этого нарушать клятву.
— Умно, — прошептал Риливикус, и Дизгария толкнула того в бок.
— Ну уж нет, — девушка выступила вперед и остановилась напротив Ривален. — Раз уж ты так дорожишь древними обычаями, то должна знать, что вместо дуэлянта может вызваться доброволец. Я вызываюсь вместо Ануира.
В этот раз в зале воцарилась еще более гнетущая тишина, чем прежде. Слышно было лишь яростное дыхание Ривален, и тихий шепот Риливикуса:
— Нет, ты не можешь…
— Могу, — прошептала в ответ Дизгария. Затем добавила громче. — Я не отвернусь от своей семьи. Если нужно умереть, я умру.
— Даже ради него? — в один голос произнесли шокированные Ривален и Риливикус.
И тут точку в споре поставил Ануир, подавший голос:
— Нет. Я согласен. Я буду биться с тобой, Ривален.
Полночь. Серп полумесяца сиял над головой, не случайно сегодня была такая ясная ночь. Россыпь звезд наблюдала за тем, как почти все древние Лигнесы собрались вокруг небольшой полянки. Гул не смолкал среди рядов маленького лесного поселения. Каждый был шокирован решением Ривален отвергнуть семью. Даже если она сделала это, чтобы драться с убийцей члена семьи. Сложно решить, как к этому относиться.
Фаталирия тоже была здесь. Она смотрела на полянку, подобрав все косы, и завязав их на своей руке. В ее взгляде была пустота.
— Отец, почему Ривален делает это?…
Хеленикус качал головой. Он знал ответ, но ему было больно произносить вслух. Больно от того, что одна из лучших древних покинула их. Больно от того, что он сам привел ее к этому.
Сомнения. До этого мига они не мучили его, пока Ривален громко не заявила о своих намерениях. Но потом Дизгария переубедила его. Она готова была отдать свою жизнь ради этого дела. Но вдруг все, что он видел во снах, никогда не случиться? Что, если Ривален оказалась самой разумной из них? Что он гонит свою семью прочь от традиций, что им не нужно было вмешиваться в колесо всех этих событий?
Нет, сомненья — это их самый главный враг. Хеленикус сделал глубокий вздох, ему ужасно не хотелось произносить следующие слова.
— Сегодня Риваленрия, наш бывший соплеменник, вызвала на дуэль Ануира, нашего гостя. Ее желание отомстить за брата благородно, поэтому в
Ануир стоял в центре круга, напротив девушки-древней. Ее фигура чуть расплывалась в темноте. Ривален больше не плакала, она была собрана и готова вершить месть.
— Я выбираю кинжалы. И никакой магии.
Итак, если уж ему и суждено погибнуть, то все складывается просто идеально. Ануир настолько был спокоен, что сам был поражен этим. Будто он принял свою фатальную судьбу.
Он взглянул на Фаталирию, которая стояла рядом с Хеленикусом. Она не смотрела на него. Ее взгляд был направлен куда-то к звездам, к танцующим огням факелов над их головами.
«И зачем ее привели сюда?» — ворчал Ануир мысленно. «Дуэль — это прямо то, что нужно видеть детям». Он ловил себя на мысли, что его злит вовсе не это. Если ему нужно погибнуть, то лучше бы эта девушка не видела этого. Не проливала слез, как во сне. Не горевала о нем. Она должна улыбаться и смеяться…
Ануир помотал головой, нужно было отогнать от себя мысли о ней. Ему нужно было выжить, вернуться к Аквилегии, вместе посмеяться над этими нецивилизованными древними. Интересно, Аквилегия хотя бы немного думает о нем? Или отпустила со спокойной душой. Если вернется — хорошо, а если погибнет, то кто будет горевать по полукровке?
Он вспоминал, как в детстве смеялись над его шеей, как ему приходилось убегать от других детей, и терпеть холодность взрослых. «Он погубил свою мать. Вырастит таким же, как его папаша. Кто он? Какой-то монстр из подводных глубин, похищающий девушек. Этот будет таким же. Так что бейте его посильнее да побольнее».
Нет, рано еще жизни проноситься перед глазами. Ануир сглотнул и приказал себя сосредоточиться на битве. Даже посмеялся над собой: «Что, легко убивать беззащитных. А как вызвали на равный бой, сразу струсил? Ну нет, покажи этим древним чему тебя научили в гильдии убийц!».
— Кинжалы так кинжалы, — Ривален взяла в руки протянутое ей оружие. Холодное лезвие блеснуло в полумраке. Девушка взвесила каждый кинжал в руке, а затем встала в боевую стойку. — Для победы мне нужно просто лишить тебя сознания, но это будет слишком легкая смерть для тебя.
Ануир ничего ей не ответил. Он взглянул на собственные кинжалы, которыми пользовался уже много лет. Они подводили его только против магии, но никогда не в настоящем бою.
— Я отсчитаю от пяти, и когда скажу ноль, дуэль начнется. Она идет до смерти одной из сторон, — огласил Хеленикус. — Да поможет Элипсона погибшему благополучно отправиться за Черту…
Вождь начал отсчет, Ануир раздраженно ждал, когда Хеленикус скажет «ноль». Секунды будто длились бесконечно. Полукровка смотрел прямо на Ривален, пытаясь прикинуть, какой она попробует сделать удар. Понадеется на свою скорость? Тогда сама же напариться на его кинжал. Попробует обмануть? Как бы сама себя не обманула. Постарается вымотать? Устанет первой. Но не стоит недооценивать врага.