Одиннадцать сребреников
Шрифт:
— Защитника? — переспросила Мигнариал.
— Когда вы обращаетесь к магу за поддержкой, он является вашим защитником.
— О боги! — пробормотал Ганс. — Все, что ты говоришь.., это такая каша! Все для того, чтобы маги наверняка на этом разбогатели!
— Э, нет, погодите, ничего подобного! Просвещенному обществу, где правит закон, необходимы чародеи! — с оскорбленным видом возразил Гайсе. — И они действительно не бедствуют. Но без них в городе воистину воцарился бы хаос!
— А если Ганс явится к «защитнику» Кулны и предложит ему много денег, чтобы тот убрал свое заклинание или наслал что-нибудь на Кулну?
— О, никогда! — заверил Гайсе девушку. — Это было бы неэтично! В конце концов у магов есть свой кодекс чести, и к тому же они связаны законами. Защитник Кулны попросту не стал бы этого делать. Более того, по кодексу магов он должен был бы сообщить о вашей попытке подкупить его. У них есть своя гильдия. Все практикующие маги Фираки состоят в ней.
«Вероятно, ее следует называть гильдией паразитов, — мрачно подумал Ганс. — Колдуны высасывают из народа денежки, а Гайсе слишком недалек, чтобы это понимать. Думаю, что и остальные такие же дураки. Они просто приняли все как есть».
— Когда кто-то из магов предстает перед комиссией по этике в их собственной ФСК, мы остаемся в стороне. Если обнаружится, что он виновен в серьезном нарушении, переходящем в преступление, то в дело вступает закон. Если ему просто делают выговор за проступок или сомнительное действие, то мы не вмешиваемся. Но конечно же, если это случится снова, то у него будут большие неприятности.
— А что такое ФСК? — переспросил Ганс. — Фиракийское Сборище Колдунов?
— Союз Кудесников, — поправил Гайсе.
— Ага. Значит, по сути дела, этот ФСК диктует закону, что тот должен делать.
— Отнюдь, — возразил Гайсе. — Например, в случае со взбесившейся лошадью, которая наехала на бедолагу Лаллиаса, никто и не подумал испрашивать совета у ФСК. — Сержант даже усмехнулся при мысли о том, что такое вообще возможно.
— А если предположить, что тот крестьянин был околдован? — поинтересовалась Мигнариал. — Или его лошадь?
— А, но это совсем не так. Люди видели, как ребенок ударил лошадь. И ни один из магов не предпринял никаких шагов. В подобных ситуациях они обычно заявляют о себе. Если существует какое-либо подозрение на вмешательство колдовских сил и ни один маг не берет ответственность на себя, то Магистратор откладывает суд до тех пор, пока не посоветуется с ФСК. Это одна из главных обязанностей Совета и Верховного Мага.
— Э-э.., а действительно ли Верховный Маг — сокращение от «Верховный Магистр»? Или это слова означают именно то, что они означают?
— Ну, это на самом деле сокращение. Понимаете ли…
— И эту должность всегда занимает маг? — спросила Мигнариал, хмурясь и теребя свой медальон.
— Нет. Иногда это маг, иногда нет. Но в старые времена городом всегда правил маг. Однако с тех пор маги немного сдали позиции. Не то чтобы они стали менее важными персонами — просто теперь Верховным Магом необязательно должен быть член ФСК. Так повелось еще до моего рождения. Понимаете, когда-то давным-давно маги изгнали прочь древних волшебников. Это были Ниси.., чего-то там. Но теперь от них остались только воспоминания. Но до того, как появились маги и ФСК, Фирака была адом, где правили волшебники.
— А теперь это.., рай, где правят маги? — вопросил Ганс.
— Нынешний Верховный Маг — вовсе не чародей.., и к тому же мне пора идти.
— Хотелось бы, чтобы вы еще немного
— Ну что ж, вам, двум славным и честным молодым людям, конечно же, нечего опасаться в нашем городе! — бодро заверил сержант Гайсе и удалился.
Ганс и Мигнариал посмотрели на закрывшуюся за ним дверь, а потом друг на друга.
— Колдовство, — пробормотал Ганс.
Поскольку Мигнариал не видела в Фираке ничего особо зловещего и не разделяла отвращения Ганса к магии и магам, то ее гораздо сильнее беспокоила несправедливость по отношению к несчастному крестьянину, который попал в тюрьму только потому, что не смог заплатить штраф за то, в чем вовсе не был виноват. Да, в том, что они услышали от сержанта, действительно было немало противоречий и различных необъяснимых моментов. Однако разве не так обстояло дело с законом и управлением всюду и всегда?
— Быть может, это и не рай, но, судя по тому, что мы видели здесь, — это мирный город, где живут хорошие люди. Разве не так, милый? — сказала Мигнариал. — Любая вещь предназначена для того, ради чего она создана, а здешний закон делает свое дело. Единственное, что мне не нравится, — это то, как обошлись с бедным крестьянином. Но это обычный городской закон, и маги тут совершенно ни при чем. Подумай, какой ужас творился у нас дома, в Санктуарии!
Ганс молча смотрел на нее несколько минут, а потом произнес:
— Что мне кажется странным, это то, что никто из тех, с кем мы говорили, даже не упомянул о колдовстве или колдунах. Или же о магах и «кудесниках».
— Все просто приняли это как есть, Ганс. Такова у них жизнь, в Фираке, и такие здесь власти, — откликнулась Мигнариал, слегка пожав плечами.
Ганс не разделял ее беззаботности. Вообще-то он никогда не разделял ничьей беззаботности по поводу чего бы то ни было. Однако он не мог не подумать о том, что могло касаться самой Мигнариал, и прямо сказал ей об этом:
— Ладно, тогда, быть может, ты объяснишь, почему в городе, которому покровительствуют маги, так мало с'данзо? И почему тем с'данзо, которых мы встретили здесь, запрещено говорить на их древнем языке?
Колени у Тетраса разбухли, словно наросты на коре дерева. Еще бы, ведь им приходилось выдерживать немалый вес его тела! Выйдя с базара, Тетрас и Ганс заглянули в небольшой уютный трактир. Войдя в трактир, Тетрас снял свою шляпу, украшенную перьями, и заказал по чашке сладкого крема для себя и своего спутника. Ганс попробовал это блюдо впервые, и оно ему понравилось. Жаль, что Мигнариал решила остаться в «Зеленом Гусе». Ганс гадал, почему она не захотела даже дойти с ним до базара, чтобы навестить с'данзо. Однако девушка сказала, что сходит туда позже, и Ганс не стал больше расспрашивать ее.
Ганс и Тетрас заняли столик в углу. Тетрас тихим голосом сообщил, что «Корстик, Тетрас и Компания» готовы заплатить Гансу 86 фиракийских серебряных огников за 70 империалов. Это составляло более 11 искорок разницы или «дебета» между огником и ранканской серебряной монетой. Далее Тетрас указал, что Ганс получает от Периаса два так называемых «процента от капиталовложения». «Корстик, Тетрас и Компания» предлагают ему два с четвертью процента. Это составит дополнительно шесть искорок в год на те 46 огников, которые Ганс положит в банк.