Одиннадцатая заповедь
Шрифт:
— Может быть, мне позвонить кому-нибудь из клиентов моей матери?
— Поздравляю! — сказала Декстер, как только Гутенбург вошел в ее кабинет.
Он сел напротив нее, положил на стол папку и улыбнулся.
— Я только что слушала по Эй-би-си и Си-би-эс краткую сводку последних известий, — сказала она. — Они все повторяют версию Саймондса о том, что произошло на Дворцовой площади. Как, по-вашему, наша пресса завтра подаст эту историю?
— Она уже теряет интерес. Не было сделано ни одного выстрела, никого даже не ударили, и подозреваемый оказался безоружным.
— Как мы отвечаем на запросы прессы?
— Мы говорим, что это — внутренняя проблема России и что в Санкт-Петербурге наемный убийца берет за свою работу меньше, чем стоят в Вашингтоне хорошие ручные часы. Я советую им, если они хотят понять проблему, с которой сталкиваются российские власти, прочитать статью в журнале «Тайм» в прошлом месяце о русском крестном отце. Если они начнут меня прижимать, я укажу им на Колумбию. Если они начнут прижимать меня еще больше, я упомяну Южную Африку. Голодным редакторам этого хватит, чтобы заполнить несколько колонок.
— Какой-нибудь канал показал снимок Фицджералда после того, как он был схвачен?
— Только его затылок, да и то он был окружен милиционерами. Иначе, будьте уверены, они показывали бы его снова и снова.
— Есть ли шанс, что он выступит публично и сделает какое-нибудь заявление, которое может нас скомпрометировать?
— Практически нет. Если его будут судить, иностранных журналистов наверняка на суд не допустят. А если Жеримский будет избран президентом, Фицджералд наверняка никогда не выйдет из «Крестов».
— Вы приготовили доклад для Лоуренса? — спросила Декстер. — Потому что, можете быть уверены, он наверняка попытается доказать, что дважды два — шесть.
Гутенбург наклонился и постучал пальцем по папке, которую он положил на письменный стол Декстер.
Она открыла папку и начала читать. Переворачивая страницы, она не выказывала никаких эмоций. Дочитав до конца, она закрыла папку и с улыбкой передала ее Гутенбургу.
— Подпишитесь и немедленно отошлите ее в Белый дом, — сказала она. — Потому что, какие бы сомнения сейчас ни были у Лоуренса, если Жеримский станет президентом, он никогда снова не затронет эту тему.
Гутенбург кивнул в знак согласия.
Элен Декстер посмотрела на своего заместителя.
— Жаль, что мы были вынуждены пожертвовать Фицджералдом, — сказала она. — Но если это поможет избранию Жеримского, мы одним выстрелом убьем двух зайцев. Во-первых, законопроект о сокращении вооружений будет отвергнут Конгрессом, и, во-вторых, после этого президент будет гораздо меньше вмешиваться в работу ЦРУ.
Коннор спустил босые ноги с койки и встал, встречая своего посетителя. Большенков затянулся сигаретой и выпустил в воздух облако дыма.
— Дурная привычка, — сказал он на безупречном английском языке. — Жена все время говорит мне, чтобы я бросил курить.
Коннор промолчал.
— Меня зовут Владимир Большенков, я — начальник милиции этого города, и мне кажется, нам нужно немного побеседовать, прежде чем приступать к формальному допросу.
— Меня зовут Пит де Вильерс. Я — южноафриканский журналист,
— Вот тут-то — моя главная проблема, — сказал Большенков, попыхивая сигаретой. — Видите ли, я не верю, что вас зовут Пит де Вильерс. Я почти уверен, что вы не южноафриканец, и я точно знаю, что вы — не корреспондент газеты «Йоханнесбург Джорнэл», поскольку в Южной Африке нет такой газеты. И, чтобы нам не тратить зря время, мне известно из самых авторитетных источников, что вы не были наняты мафией. Я признаю, что мне неизвестно, как вас зовут и даже из какой вы страны. Но, кто бы вас ни послал, он, пользуясь нынешним жаргоном, бросил вас в яму с дерьмом. И, я бы добавил, бросил с очень большой высоты.
Коннор даже не мигнул.
— Но уверяю вас, со мной они этого не сделают. Так что если вы не захотите мне помочь, я должен буду оставить вас гнить здесь, а сам пойду купаться в лучах своей незаслуженной славы.
Коннор снова промолчал.
— Похоже, я вас не убедил, — сказал начальник милиции. — Я полагаю, мой долг сказать вам, что вы не в Колумбии, и я не собираюсь изменять своему долгу в зависимости от того, с кем я недавно разговаривал и кто предложит мне более пухлую пачку долларов. — Он помолчал, снова затянулся сигаретой и добавил: — Я подозреваю, что это одно из многих свойств, которые мы разделяем.
Он повернулся и направился к двери. У двери он остановился и сказал:
— Обдумайте то, что я сказал. Но на вашем месте я бы думал не очень долго.
Он постучал в дверь.
— Позвольте мне заверить вас, кто бы вы ни были, — добавил он, когда дверь открылась, — пока я здешний начальник милиции, здесь не будет ни дыбы, ни испанского сапога, ни каких-либо других видов пытки: это не мой стиль. Но я не могу гарантировать вам такого же джентльменского обращения, если Виктор Жеримский будет избран следующим президентом России.
Начальник милиции закрыл за собой дверь, и Коннор услышал, как в замке поворачивается ключ.
Глава восемнадцатая
Перед гостиницей остановились три белых БМВ. Люди, сидевшие рядом с водителем во всех трех машинах, выскочили на тротуар и осмотрели улицу. Когда они убедились, что все в порядке, задняя дверца средней машины открылась, и на улицу вышел Алексей Романов. Это был высокий молодой человек в длинном черном кашемировом пальто. Не оглядываясь назад, он быстро вошел прямо в гостиницу. Еще три человека последовали за ним, образовав вокруг него полукруг.
По описанию, переданному ему по телефону, Романов сразу узнал высокого американца, который стоял в центре вестибюля, явно показывая, что он кого-то ждет.
— Мистер Джексон? — спросил Романов с гортанным акцентом.
— Да, — ответил Джексон. Он пожал бы Романову руку, если бы тот не повернулся молча и не направился к выходу.
Когда Джексон следом за ним вышел на улицу, все три машины стояли со включенными моторами и три задние дверцы все еще были открыты. Джексону предложили сесть на заднее сиденье средней машины, и он сел между человеком, который не захотел пожать ему руку, и другим, таким же молчаливым человеком, но более плотного телосложения.