Одиннадцатый цикл
Шрифт:
Дальше бард поведал о порождениях третьего Цикла – неописуемых морских исполинах. Чудищах под толщей волн, что поджидают храброго – или безрассудного – морехода. Все же, говорят, Верховный Владыка дал им жизнь, чтобы отвадить нас от путешествий в столь опасные дали.
Напоследок музыкант рассказал о Пепельном лесе – уж больно просил один мальчик.
Далеко за Седым холмом в недрах Чащи есть место, которое стерегут маги церкви Праведных. По слухам, его запечатали Мистики – одна из церковных
Ввысь, над деревьями, описывал Галливакс, рвется пламя огненного кольца, опоясывающего лес, и льет с неба инфернальное сияние. По слухам, там царит пугающая тишина и все устлано одеялом пепла, что валит вечным дождем. Порой наемные следопыты отправляются туда добыть демона для опытов.
– Пожалуй, на сегодня все, – вздохнул бард. Юная публика застонала, а он усмехнулся. – Ну правда, мы уже засиделись.
– Вот-вот, – вышла вперед Розмари. – Мне еще гостей кормить, так что, ребятки, пора.
Из нашей гурьбы вырвалась скромная, замкнутая девочка и подбежала ее обнять. Я знала только, что ее зовут Георгия. Как-то пыталась завязать с ней разговор, но она была не в настроении. Розмари приласкала дочку, погладила по спине, и та, не оборачиваясь, убежала в кухню.
Кипучая, с добрым лицом, хозяйка лучилась жизнью, точно двадцатилетняя, хотя мелкие морщинки выдавали ее зрелый возраст. Казалось, сами стены трактира пропитаны ее душой. Галливакс так приковал меня, что я вообще позабыла о ее существовании.
Вдруг мелькнула странная мысль, что в годы прежних Циклов, когда месяцев было меньше, Розмари бы уже давно умерла, а я достигла бы ее возраста.
Дети высыпали из трактира к ждущим родителям, пока Розмари, Галливакс и другие двигали столы на место.
Ко мне подбежал Дейл.
– Ну как, ну как? – У него восхищенно горели глаза.
Я слегка растерялась от его кипучего восторга.
– Твой отец просто чудо.
– Да не то слово!
Дейл был сама пылкость и бурно выплескивал что досаду, что задор. Чаще второе.
– Вот бы и мне научиться играть как он! – добавил Дейл.
Бэк на это ядовито усмехнулся.
– Твой отец академии в Музее не кончал. Он музыкой даже цветка не вырастит, что уж там чудо сотворить. Вот где талант нужен!
На этот раз я со всего размаха шлепнула негодника по шее и упилась его криками.
– Почему ты вечно такой вредный?!
У меня щеки вспыхнули, а внутри все кипело. Бэк отшатнулся, одной рукой держась за шею, а вторую, в попытке защититься, боязливо выставил вперед.
– Далила, брось, – придержал меня Перри. – Не нужно.
Дейл еще улыбался, но уже тускло, и меж бровей пролегла хмурая морщинка, давая понять, как сильно его подкосило.
– Да ничего… он прав.
Я подошла к
– А вот и нет. Пусть твой отец не заживляет ран и не придает сил солдатам, как Вдохновенные из Музеи, зато послушать его истории стекаются отовсюду и детей они очаровывают. Вот что такое настоящая магия!
Сын барда оживился и в этот миг заметил, как я близко. Он потупил светло-карие глаза и вполголоса поблагодарил:
– Спасибо, Далила.
Я кивнула, как будто не замечая, что он зарделся.
– И вправду, спасибо.
За нашими спинами стоял Галливакс. Бэк вмиг побелел.
– Это действительно так, – сказал ему бард. – В детстве я мечтал вести полки в бой, воодушевлять своей музыкой, но, увы и ах, лишен дара. – Он взглянул на сына. – То ли дело Дейл. У него от природы талант, а не как у меня. Жаль только, не оттачивает его как следует. – Он перевел взгляд на Бэка. – А мне достаточно раз в неделю видеть, как загораются ваши юные лица. И никакой магии не требуется.
Галливакс говорил так спокойно, но, гадала я, вдруг он из гордости не показывает, что душа по-прежнему болит? Или он просто слишком хороший артист и преотлично это скрывает?
– Отец, можно погулять? – попросил Дейл.
– А репетиция? – Он нахмурился. – Как же ты станешь менестрелем, если не репетировать?
– Да я и так уже опытный.
– Ты, сынок, талантливый. Это разные вещи. Ты еще даже не освоил баллады Микриона.
Дейл посмотрел на нас с мольбой.
– Господин Танли, понимаю, упражняться очень важно, но ведь сегодня родилось одиннадцатое Семя. Такое не каждый день случается. – Моя мягкость, я знала наверняка, его покорит.
– Отец, умоляю! – дожимал юный лютнист.
Галливакс сдался и с удрученным вздохом нехотя кивнул. Сын стиснул его в пылких объятиях.
– Спасибо, пап!
– Главное, осторожнее. Не повреди руки! – напутствовал бард.
Дейл закатил глаза.
– Обязательно.
– Да, и вот еще… – Галливакс вернулся в трактир за лютней Дейла. – Порепетируешь на ходу!
– Но, пап!
– Никаких «но»!
Я прыгнула между ними, пока Дейл не наломал дров.
– Обещаю проследить, чтобы он играл.
Галливакс кивнул и ушел. Юный бард неохотно повесил лютню за спину.
– Куда пойдем?
– Может, в Рощу грез? – Я улыбнулась. – Говорят, там являются такие яркие грезы, что любой дар пробудится!
Мы все взглянули на небо, затянутое рябью рыжевато-серых пятен, за которыми проглядывало вечернее солнце.
– Но мне можно только до заката, – прибавила я.
– А это мысль! И домой ты успеешь: все равно живешь у самой Рощи. – Перри ехидно покосился на Дейла. – Вдобавок никто не услышит, как ты ужасно бренчишь.