Одиночество-12
Шрифт:
Самолет приближался к земле и вибрировал как стиральная машина перед оргазмом. Раньше от такой тряски я бы страшно испугался, а теперь ощущение того, что меня ведет что-то высшее, совершенно лишило меня страха. Мы сели как ни в чем не бывало.
Перед самой границей я вспомнил про хатов, про свой фальшивый паспорт и забеспокоился, однако сонные пограничницы в Шереметьево-2 мрачно и лениво его проштамповали. Судя по всему, Антон был прав, взяв билеты на такой идиотский рейс. И про итальянца – тоже был прав. А про француженок – не прав. И вполне возможно, что жучок в номере – гостиничный
В таможенной зоне на меня вяло зевнула овчарка. Мы прошли через расступающуюся цепь темно-коричневых таксистов и вышли на улицу. Пять утра. Серый рассвет. Трудно придумать время хуже. Для чего бы то ни было.
Зона парковок быстро кончилась, и мы ступили на порог Новотеля – серо-зеркального параллилепипеда с неуклюжим сервисом и каменными лицами портье. Мне всегда казалось, что ее построили специально, чтобы запугать иностранцев. Если уж в отеле международного аэропорта, в двух часах полета от Европы, начинается такая подозрительная смесь варварства и цивилизации, то, что о том, что творится в 10 километров от нее, и подумать страшно. А чтоб понять, что нет, не страшно, надо во-первых, преодолеть эти 10 километров, а во-вторых, знать русский. Или, чтоб тебя ждали русские друзья. Москва – не лучшее место для одиноких иностранцев.
Мы прошли через холл в ресторан. В самом дальнем углу, действительно, сидела девушка с русой косой. И, действительно, эту косу я определенно где-то видел… Когда мы прошли полдороги девушка обернулась, и я ахнул. Медсестра Аня. Агент израильской спецслужбы. Кое-что начинает проясняться. Например, мое чудесное спасение из под колес Мерседеса. Но как эти спецслужбы что-то пронюхали? Ведь мы создали концессию «Одиночество-12» за день до моего отъезда в Тель-Авив… Мы подошли к Ане. Длинный бежевый свитер. Черные джинсы. А где же ямочки на щеках, которые чуть не свели меня с ума в Израиле? Нет ямочек. Взгляд – усталый, как будто она три дня и три ночи провела над штабными картами.
Мое: «Здравствуй, дорогая», – осталось вызывающе безответным. Антон сказал: «Привет», – довольно нервно, в ответ на что мы услышали:
– У нас мало времени. Вы будете строго следовать моим инструкциям. Вы не будете задавать лишних вопросов. Вы будете строжайшим образом подчиняться моим инструкциям. Пока понятно? Наш план состоит из двух…
– Аня, а может сядем за столик и закажем кофе? Выслушаем твой план. Мы все-таки с ночного рейса… И у меня тоже есть вопросы.
Я совершенно офигел от того, как встречает нас родина. Аня не сказала в ответ ни слова. Даже не пожала плечами. Молча села за столик. Я заказал три эспрессо.
– Я надеюсь, Иосиф, что ты перебил меня в первый и последний раз. Наш план состоит из двух частей. Часть первая – мы освобождаем Матвея. Часть вторая – мы вывозим вас троих их страны. Она так и сказала – «из страны».
– Но…
– Нет никаких «но». Или вы соглашаетесь с этим или мы расстаемся прямо сейчас.
Антон как-то очень сурово молчал. Я решил, что если и скажу что-то вразрез с его стратегией, то он меня поправит.
– Мы соглашаемся, но хотим объяснений.
– Чтобы перестать тратить наши силы на вашу безопасность. У нас сейчас тяжелое время. Попробуйте поверить мне: нам сейчас не до вас.
В это верилось легко. Я кивнул головой, подтверждая удовлетворенность объяснением.
– Как вы узнали о моем приезде в Тель-Авив? Тогда, три месяца назад?
– Как только в прессе и в интернете начали появляться три слова и число, мы немедленно вышли на PR Technologies. Как только ты начал получать израильскую визу по протекции Антона мы решили вступить с вами в контакт. Мы начали сотрудничество с Антоном еще до того, как ты попал в тюрьму. После твоего побега из монастыря мы начали вам помогать.
– И вы помогли мне спастись из Владивостока, попасть в Японию, а потом найти Машу?
– Именно. Приятно иметь дело с догадливыми людьми. Я повторяю свой вопрос: вы согласны с планом?
– Так мы уже согласились.
– Я хочу услышать Антона.
Пятисекундная пауза. Я понял, что Антон не согласен и сейчас все начнет срываться. Но Антон неожиданно согласился. Просто молча кивнул головой. Мне это все равно не понравилось. Что-то он затаил. Но предвкушение запланированных боевых действий отвлекло меня.
– Хорошо. Приступаем к первой части плана. Мы разработали два сценария. Сценарий «А». Благоприятный. Вчера вечером в больницу в отделение, где содержится Матвей поступила письменная директива с требованием передать в распоряжение судебно-психиатрической лаборатории ФСБ одного из пациентов этого отделения. Но не Матвея. Пока все ясно?
– Ясно.
– В бригаду перевозчиков вхожу я – медсестра и вы – санитары. Соответствующие машина, костюмы и грим – готовы. По прибытии в отделение, где нас ждут, мы предъявляем документы не на указанного пациента, а на Матвея. У персонала нет аргументов спорить с нами. Также у них нет времени предупредить наших противников. Мы сажаем Матвея в машину и уезжаем. Возвращаемся в Новотель и улетаем в Стамбул ночным рейсом. Из Стамбула вылетаем утром.
– В Израиль?
– Да. В Тель-Авив.
Вот тебе и боевые действия… С другой стороны, зачем нам нужны дерзкие ночные похищения пациента через окно или налет на больницу с захватом заложников и перестрелками? Риск провала такой операции в жизни значительно выше, чем в боевике.
Антон наконец решил присоединиться к планированию о котором он так мечтал.
– Раз есть благоприятный сценарий «А», значит есть и неблагоприятный сценарий «Б»?
– Есть. Он вступит в силу в случае некорректного развития сценария «А». Но в нем вы задействованы не будете.
– Ах вот в чем дело, – задумчиво произнес Антон. – Я тут ломаю голову, зачем нас вообще подключили? Теперь понятно. Все основные людские резервы, которые выделены тебе на эту операцию, должны включиться в случае перехода ко второму сценарию. Понятно…
Аня удостоила рассуждение Антона гробовым молчанием. Я поддержал разговор:
– А что все-таки будет, если нам Матвея просто не отдадут?
– Я скажу, что нам по всей видимости перепутали документы, и мы уедем как ни в чем не бывало.