Одиночество вдвоем
Шрифт:
Ответ очевиден.
Последствия воспитания отчима.
– Господи, Ник, - парень хмурится, сдерживая смешки.
– Я тебе говорил, что она одна из таких, - смахивает пыль с плеч.
– По ней сразу понятно.
Я давно должна была уйти от них. Мне лучше даже не дышать рядом с ними, но сейчас стою на месте, опустив глаза на темноволосого парня, который с глубокой насмешливостью смотрел на меня. Его взгляд словно вцепился в моё тело, будто пальцами впился в глотку, сжимая.
Что значит “она одна из таких”?
– Дилан, - Ник не умеет
– Что? Скажи, что я не прав, и я тресну тебе по морде, - кивает на меня.
– Богатенькая. Она даже не пожала тебе руку. Считает тебя недостойным её рукопожатия что ли? Что за воспитание? Сразу видно, что человек тебя ни во что не ставит. Ты - не равный ей, - насмехается.
“Нет”, - отчего мое сознание начинает кричать.
– …Заносчивая, - он продолжает.
Нет, я не такая. Я вовсе не хочу никого обидеть я…
– …Задрала нос.
Не правда.
– И молчит, мол, смотри, какая я загадка. Девушка с тайной, интересная, не такая, как все, - он с тошнотой покосился на меня.
– Типичный мейнстрим, бл…
Это происходит резко. Я даже не успеваю толком подумать, выяснить, откуда взялись силы. Злость? В крови заиграл адреналин? Что? Как? Каким образом?
Схватила стакан с чаем, плеснув горячую жидкость на темноволосого парня, который продолжал коситься на меня. Но его взгляд замерз. Зрачки замерли на мне, выражая… Удивление? Нет. Пустоту?
Нет, это что-то иное. Что-то, не до конца понятное мне. Поэтому мой ярый запал резко погас. Внутри всё оборвалось. В секунду, когда его друг произнес первые буквы того слова, которое хотел сказать, он вскочил с лавки, вытянул руку в мою сторону. Резко, явно желая схватить меня за одежду.
Схватить меня. Схватить. Меня.
Мужчина грубо хватает за шею, заставляя согнуться пополам.
Схватитьсхватитьменясхватить.
Испуг берет вверх. Я не сдержалась, вскрикнула. Громко, отскочив назад. Спотыкаюсь о лавочку, падая на пятую точку, поднимаю одну руку. На автомате прикрываю лицо, готовясь к удару. Сжимаю дрожащие губы, прекращая моргать.
– Блять, Дилан!
– Темнокожий, схватил друга за ткань мокрой футболки.
Тот лишь ворчливо хмыкнул, взглянув на него.
– Ты напугал ее!
– Я нихрена не сделал, блять, Ник!
– Отталкивает друга, с отвращением поправляя ткань футболки. Ник обошел стол, видимо, хотел помочь мне подняться, но я лишь заерзала, качая головой, и подняла ладонь, не сдерживая тон голоса:
– Не подходи!
Не трогайте меня. Просто, нахер, не трогайте!
– Больная, блять, - Дилан раздраженно шепчет и оттягивает края футболки.
– Блять, - ругнулся повторно.
– Я же просил тебя, - Ник чуть ли не шепчет сквозь зубы. Обращается ко мне, когда я поднимаюсь на вялые ноги:
– Ты в порядке? Извини, - он сам понимает, что я не слушаю его, поэтому снова ругает друга, на что
Мой телефон начинает вибрировать в сумке, и я вскакиваю, отряхивая джинсы. Смотрю в сторону ворот, игнорируя повторные извинения Ника и ругань чёртова Дилана.
Ничего не говорю в ответ. Хватаю сумку, помчавшись в школу. Этих двоих больше не существует. Никого не существует для меня. Просто несусь к главным дверям, толкая людей на пути. Если выйду через двери, то отчим не будет задавать много вопросов.
Торможу, поправляя влажные волосы и одежду, чтобы выглядеть опрятней. Ноги трясутся, когда пытаюсь идти спокойно, а губы дрожат, как и веки, ведь стараюсь сохранить непринужденное выражение лица.
Спускаюсь по ступенькам. За воротами уже припаркован знакомый темного оттенка автомобиль. Опускаю лицо, идя к нему. Миную ворота, выходя на дорогу. Возле машины курит отчим. Судя по выражению его лица - настроение у него не испорчено, поэтому дышу громче.
Мужчина бросает на меня взгляд, кидая окурок от сигареты на асфальт.
***
– Блять, - в который раз ругается Дилан, не обращая внимания на друга, который тащится за ним в туалетную комнату.
– Почему ты хоть раз не можешь послушать меня?
– Ник закатывает глаза.
Ему порядком надоедает такое обращение О’Брайена к нему. Ник, будто, чертов мазохист. Продолжает терпеть отношение со стороны друга. Почему? Так как знает, что каким бы этот херов Дилан не был с виду, он так же имеет иную сторону. Вот только сейчас темнокожий осознает, что терпение заканчивается.
Насколько его еще хватит?
***
Вечер наступил быстро.
Режу овощи, чтобы приготовить закуски. На кухне тихо, как и во всем доме. Где-то в гостиной отчим начал греметь. Думаю, достает из шкафа рюмки. Сегодня пятница. Каждую неделю его друзья собираются у нас, выпивают вместе, обсуждают свой бизнес.
Да, отчим единственный, кто зарабатывает деньги. Мы с мамой зависим от него финансово.
Правда, не думаю, что мать уже хоть что-нибудь соображает.
Мужчина входит на кухню. Не оборачиваюсь, продолжая делать свое дело. Как только закончу, смогу уйти в комнату. И никто не будет тревожить меня этой ночью.
Раскладываю нарезку на тарелки: овощи на одну, мясо и колбасы - на другую, но пальцы дрогнули, как и сердце в груди, когда тяжелые шаги за спиной становятся громче. Мужчина что-то напевает, останавливается позади меня, плотно прижавшись. Его дыхание касается виска, когда он наклоняется, чтобы взять колбаску. Я буквально заставляю себя не обращать внимания, не ломаться, чтобы поскорее закончить. Кожа бугрится, неприятный холодок пробегает по спине, а тошнота подступает к горлу. Отчим пережевывает мясо во рту, по-прежнему касаясь носом моего виска, поэтому я слышу, как он проглатывает. От этого становится еще хуже. Невыносимо. Аромат колбас смешивается с запахом табака. От мужчины пахнет потом, ведь он не мылся после работы.