Одиночка
Шрифт:
— Мы недалеко от места встречи. Вылезайте.
Лиза огляделась вокруг:
— Все хорошо, Натан? Ты знаешь, где мы?
Блюм подмигнул ей, давая понять, что все под контролем.
— Что будем с ним делать? — задал вопрос Лео, имея в виду шофера, который глядел на них с нарастающим беспокойством.
— Решим. Садитесь в машину. Лео, ты спереди.
Они помчали по темной дороге. В свете включенных фар Блюм всматривался в каждый изгиб и поворот, пытаясь увидеть что-нибудь знакомое. Амбар.
Ничего.
— Сколько времени? — снова спросил он у водителя.
— Без двадцати час.
До самолета оставалось пятьдесят минут. Если они пропустят «Москито», правильно они едут или нет, значения иметь уже не будет. И доедут ли они туда вообще. Другого пути домой у них не было. Можно будет воспользоваться тайным убежищем в Райском, но для этого придется продолжить путь на автомобиле, который искал теперь каждый немецкий солдат в Польше. К тому же было понятно, что план побега провален. Как знать, оставалось ли тайное убежище по-прежнему тайным?
Они подъехали к развилке.
— Куда дальше? — обернулся к Блюму водитель.
Три километра южнее Вилковицы, говорил Юзеф.
— Сюда, — Блюм указал налево.
Дорога шла вдоль густых зарослей деревьев.
— Но как же здесь сядет самолет? — недоумевала Лиза. — Кругом одни леса.
— Тихо! — предостерег ее Блюм, видя, как водитель повернул голову.
— Ты точно знаешь, где мы находимся? — спросил Лео с переднего сиденья.
— Ну, у меня не такая память, как у тебя, — усмехнулся Блюм. — Но мы где-то рядом.
Он молился, чтобы это так и было.
Они проехали еще километра два-три. Ночь была настолько темной, что видеть они могли только свет собственных фар и насекомых, бившихся о лобовое стекло. «Даймлер» подскакивал на ухабах. Перед ними проскочил заяц. Шофер притормозил, чтобы его пропустить. Потом Блюм увидел проволочное ограждение, показавшееся ему знакомым. Вдалеке у дома залаяла собака. От руки написанный знак гласил: NIE WCHODZIC NA POLA. Не заходить на поля.
Блюм точно помнил: именно здесь он приземлился.
— Притормози вон там.
«Даймлер» остановился.
— Приехали? — с сомнением в голосе спросил Лео. Вокруг были лишь огороженные поля и лес.
— Почти. Все на выход.
В пределах видимости не было никаких приметных огоньков или объектов, но Блюм прикинул, что они отъехали километра на три от главной дороги. Ближайшее жилище должно быть в нескольких сотнях метров.
Водитель смотрел на них с тревогой, подняв руки.
— Что теперь? — спросил Лео.
— Надо с ним разобраться, — Блюм глянул на шофера.
Глава 71
— Давай
— Это часы моего отца, — запротестовал тот.
— Прошу у него прощенья. Моего отца расстреляли нацисты, — Блюм помахал перед немцем пистолетом. — Снимай.
Шофер повиновался. Было без десяти час. Оставалось сорок минут. Это если самолет все же сядет. Атака партизан у лагеря уже закончилась, и они поняли, что на встречу никто не пришел.
Сердце Блюма судорожно колотилось.
— Ну? Что с ним-то делать? — опять спросил Лео.
— Он всего лишь механик, — ответил Блюм.
— Да-да, — засуетился водитель, подслушав слово «механик», не нуждавшееся в переводе с польского. Он был еще совсем молод. Недавно женился. Если не соврал. Он озирался по сторонам, пытаясь определить путь к отступлению.
— Он кое-что слышал, — настаивал Лео. — Механик или нет, но со свастикой на груди. — Лео указал на абверовские нашивки на форме водителя.
— Это всего лишь форма, — уговаривал шофер Блюма. — Я попал под призыв.
— Вы идите вперед, — Блюм указал на группу деревьев, росших в двухстах метрах от них. — И ждите меня там. Я тут разберусь.
— Может, он и не виноват, — Лиза попыталась заступиться за немца.
Блюм кивнул.
— Вы оба шагайте. Я вас скоро догоню.
Шофер старался понять, о чем они говорили, и похоже, ему совсем не нравилось то, что он слышал.
Лео и Лиза пошли через густую траву к деревьям. Блюм подождал, когда они скроются из вида.
— Прошу вас, я никому ничего не скажу, — взмолился немец, чуя недоброе. — Я всего лишь механик. Мне приказали ехать. Заставили надеть форму. Я не сторонник нацистов.
— Иди, — Блюм махнул пистолетом. Под ближайшим деревом был участок высокой травы. — Вон туда.
— Пожалуйста, я же все делал, как вы велели. Вы обещали отпустить меня. Я ничего не расскажу, я клянусь вам, — испуганно просил шофер.
— Ты слышал про самолет.
— Я ничего не слышал. Какой самолет? Я не знаю ни слова по-польски. У меня жена родит через три месяца. Не убивайте меня. Прошу вас…
— Мне жаль. На войне так бывает. Тебе никто не говорил? Пройди сюда. — Водитель сделал шаг назад. Блюм знал, как ему поступить. Он помнил, о чем его спрашивали Стросс и Кендри перед отъездом из Англии: «Ты сможешь убить человека?»
Я солдат. Конечно, я смогу убить.
— Во время операции это может быть вопросом жизни и смерти. Тебе придется делать вещи пострашней, чем пристрелить кошку.
Так что давай. Стреляй.
Водитель смотрел на него глазами, полными страха.