Одиночка
Шрифт:
— Моя душа в хороших руках, — с решимостью произнес Мендль. — Мои девочки давно меня ждут.
— Фрау, — Блюм повернулся и посмотрел на Грету, — мы могли бы взять вас с собой.
— Благодарю, — покачала она головой. — Я останусь здесь с ним.
— Пожалуйста, пойдем с нами, — попытался уговорить ее Лео. Все понимали, какая судьба ожидает Грету.
— Нет, — она улыбнулась ему. — Профессор прав, это и не мой путь. К тому же вам не помешает, если кто-нибудь задержит моего мужа. Хоть ненадолго. Идите.
— В
Грета вгляделась в глаза Лео и погладила его по щеке.
— Идите. И да поможет вам Бог.
— И вам, фрау Акерманн, — попрощался Блюм. — Лиза, завернись в одеяло, — он указал на кусок ткани, лежавший на полу. — Лео, как только я подам сигнал, иди за мной. Вы говорите, машина стоит во дворе?
— Да, — подтвердила Грета. — Когда я заходила сюда, водитель вылез из машины покурить.
— Будем надеяться, что он уже покурил и сел обратно. — Блюм проверил пистолет. — В противном случае, его война окончена, а нам придется выбираться без него, как получится. Лео, ты часом машину водить не умеешь?
— Нет, — покачал головой Лео. — Не умею.
— Я тоже. Так что будем надеяться, что шофер на месте. Профессор…
Мендль не ответил. Голова его склонилась, рот приоткрылся, профессор что-то шептал белыми потрескавшимися губами. Он умирал.
— Альфред! — отчаянно закричал Лео. Казалось, он не сможет уйти.
— Лео, — Блюм загреб его за плечи. — Пора.
— Я остаюсь с ним, он не будет умирать в одиночестве, — сказала Грета. — Твой друг прав, медлить больше нельзя. Но, Лео…
— Да, фрау Акерманн… Лео был уже почти у двери.
— Грета, — улыбнулась она. — Ты же не поставишь даму в неловкое положение, оставив здесь это? — и она протянула свой снимок и белую шахматную фигуру. Грета подошла, вложила их ему в руку и нежно поцеловала в щеку. — Добро побеждает, Лео. Время от времени. Помни об этом. Даже в этом аду. Так что спасайся и проживи долгую жизнь. Хотя бы ради меня.
— Я постараюсь, — ответил он. Слезы текли по его щекам.
— Тогда ступай, — Грета вернулась к профессору и взяла его за руку. — Он должен слышать, что кто-то есть рядом.
— Еще раз благодарю вас, — произнес Блюм. Он приоткрыл входную дверь барака и выглянул наружу. В паре метров от входа стояла большая машина. Вокруг все было чисто.
— Готовы? — Он посмотрел на Лизу и Лео. Оба кивнули. Тогда пора. Он в последний раз глянул на профессора и улыбнулся Грете. — Хорошо. Похоже, сейчас можно.
Блюм надвинул пониже фуражку полковника и шагнул за дверь.
Глава 68
Им повезло. Ни одного охранника в пределах видимости. На освещенной яркими огнями железнодорожной платформе гудела толпа — там царил настоящий хаос. Водитель
Придерживая Лизу за одеяло, в которое она завернулась, Блюм махнул Лео:
— Жди.
Водитель поспешил было открыть дверцу начальству.
— Оставайтесь на месте, — рявкнул Блюм по-немецки. Он держал наготове люгер Франке и в случае сопротивления применил бы его без колебаний. К счастью, водитель был настолько вышколен, что, отдав честь и пробормотав «слушаюсь, герр полковник!», остался сидеть за рулем.
Блюм повернул ручку багажника «Даймлера», поднял крышку и запихнул туда Лизу.
— Давай, — махнул он Лео, ждавшему у двери. Парень подбежал и тоже забрался в багажник. — Сидите тихо. Я вас выпущу, как только мы будем в безопасности.
Он захлопнул крышку и подошел к машине сбоку.
— Заводите двигатель, — скомандовал он, забираясь на заднее сиденье. — Мы возвращаемся. Поехали.
Водитель удивился:
— Обратно в Варшаву, герр полковник? — Время приближалось к полуночи, а путь был неблизкий.
И тут его глаза чуть не выкатились из орбит.
Блюм сунул пистолет прямо ему в лицо.
— Если хочешь жить, просто веди машину. Как только мы выедем за ворота, я тебя отпущу. Брякнешь хоть одно слово или подашь малейший сигнал тревоги — это будет твоим последним поступком. Ты меня понял?
Водитель, ефрейтор в серой абверовской форме, был года на два старше Блюма. Он лишь кивнул, одной рукой вцепился в руль, а другой повернул ключ зажигания. Мотор «Даймлера» ожил.
— Обе руки держи на руле, так, чтобы я видел. И, как ты понял, немецкий у меня отличный. Так что без игр. Не забывай: мой пистолет у тебя на затылке.
— Да, господин полковник, — испуганно кивнул водитель.
— Поехали.
Он развернул машину и медленно двинулся в сторону главных ворот. Никто не обратил на них внимания, и никто за ними не погнался. Блюм видел часовых с пулеметами на вышках, но, поглощенные происходящим на путях, они не следили за роскошной офицерской машиной. Шла разгрузка состава. Ярко горели прожектора, играла музыка. Какой-то торжественный славянский танец. Охранники выкрикивали команды. Блюм видел многотысячную толпу, черной волной бурлящую на железнодорожной платформе.
Скорее всего, никто из них не увидит завтрашнего рассвета.
— Останавливайся у ворот, как обычно, — велел Блюм. Его сердце начинало учащенно биться. У ворот стояли двое или трое охранников. — Еще раз повторяю, одно слово — и это будет твой последний вздох.
— Да, я понял, — водитель кивнул.
— Хорошо.
Замедлив ход, они подкатили к главным воротам, к тем самым, через которые Блюм прибыл сюда три дня назад. Часы на башне показывали восемь минут первого. Самолет должен приземлиться примерно через полтора часа. Если он, конечно, приземлится.