Одиночка
Шрифт:
Чои развернулся к третьему охраннику:
— Твоя очередь.
Тот покачал головой и медленно попятился назад. В этот момент из бокового коридора показались еще двое охранников и встали за его спиной. Чои узнал Бергрена, заместителя Ларсона, вооруженного сеткой Тазера, предназначенной для поимки чужих.
— Ага, снова честная драка, — удовлетворенно констатировал Чои. Он вытер руки о штаны и вышел в самый центр коридора, чтобы нападающие не могли его обойти.
— В чем дело? — спросил Бергрен,
— Твои слизняки не сгодились бы Бун и в подметки, — спокойно и твердо ответил Чои. — Но она мертва, а ты почему-то жив. Мне кажется, это несправедливо.
Единственный оставшийся в живых из первых троих повернулся к Бергрену.
— Ларсон приказал нам задать трепку этому парню, который забыл о субординации, но мы к нему и подойти не успели, он сам бросился, как бешеный.
— А я и есть бешеный, ты, засранец, — Чои двинулся на него, и все трое охранников сделали шаг назад.
— Трусы, — засмеялся Чои. — Моя Бун погибла ради ублюдка профессора и кучки трусов. Разве это правильно, что скажете?
— Но ее смерть была ненапрасна, — возразил Бергрен. — К счастью, профессору удалось сохранить ее прекрасную кожу и тело от кислоты, и ее еще можно использовать.
Удивленный Чои, пытаясь понять смысл сказанного, немного расслабился.
— Использовать? Что за…
Он не успел продолжить, Бергрен вскинул сеткомет Тазера и выстрелил.
Чои не успел среагировать, парализующие иглы сетки Тазера вонзились в его тело и мгновенно начали действовать, сетка словно налилась свинцовой тяжестью. Чои упал на одно колено.
Ему удалось высвободить руки, но, прежде чем он успел сорвать с себя сетку, его ноги подкосились и он тяжело рухнул на пол.
Чои хотел продолжать борьбу, но тело, опутанное сеткой, предназначенной для в двадцать раз более сильных чужих, не слушалось, и он только неподвижно лежал на полу.
Бергрен повернулся к одному из охранников и указал на лежащие на полу тела:
— Посмотри, можно ли что-то сделать для Павина и Томаса, если, конечно, еще не поздно.
Он склонился над Чои, подав второму знак, чтобы тот помог.
— Убью, — с трудом выдавил Чои. Перед глазами у него все кружилось, он чувствовал, что теряет сознание.
Бергрен рассмеялся:
— Помечтай, помечтай, вояка. Когда ты увидишь, с кем тебе придется иметь дело, сам позовешь меня, чтобы я спас твою драную шкуру.
Последнее, что услышал Чои, перед тем как его поглотила тьма, был смех Бергрена.
Джойстик села и глубоко вдохнула, стараясь набрать в легкие побольше воздуха. Пот стекал со лба и заливал глаза, каждая пора тела излучала жар, ее тепла хватило бы, чтобы нагреть по меньшей мере половину базы.
— Теперь можно и умереть, — чуть слышно прошептала
— Ну как, жива? — спросил Хэнк, касаясь ее руки Джойстик рассмеялась:
— Вполне. Даже не верится, что Земля так далеко. — Она сделала еще один глубокий вдох и, с усилием приподнявшись на локте, пристально посмотрела на Хэнка.
Его лицо раскраснелось, и сейчас он выглядел этаким здоровяком, каких редко встретишь среди бледных работников космических станций. Его густые темно-каштановые волосы слиплись от пота, а судя по мускулам груди, он регулярно занимался тяжелой атлетикой. Ей нравилось прикасаться к его белой коже так резко выделяющейся на фоне ее черной. Как если бы между ними была невидимая черта, и это давало ей чувство дополнительной безопасности. Эта черта отгораживала его, да и всех остальных, от ее внутреннего «я».
Но сейчас Джойстик радовало его присутствие рядом и она не хотела никаких границ между ними.
Она погладила его гладкую грудь:
— А ты как себя чувствуешь?
— Очень, очень рад, что ты снова здесь.
— Думал, я уже не вернусь, а? — Она провела пальцем по его руке.
— Да, я думал, что ты останешься на Земле или пойдешь на ближние рейсы и мы уже не встретимся.
— Не могу сказать, что я об этом не думала. Но за этот рейс я получу столько, что как раз хватит заплатить за учебу детей.
Хэнк понимающе кивнул и, не глядя на нее, тихо сказал:
— Только будь осторожна.
— Почему? — спросила она. — Что здесь происходит?
Он взглянул на нее, и Джойстик поняла, что сказала лишнее, в его глазах она прочла безмолвный приказ «Молчи». Вслух, лишь слегка замешкавшись, он со смехом ответил:
— Да что здесь может происходить? Каждый день одно и то же, впрочем, я особенно и не обращаю внимания. — Он погладил ее бедро, и его рука скользнула выше. Улыбнувшись, он предложил: — Как насчет Горячего душа для двоих?
Джойстик сжала его руку ногами, но тут же спихнула его с кровати.
— Лучше начнем с холодного.
— Идет.
Обмениваясь ничего не значащими замечаниями, они отправились в ванную и встали вдвоем под душ.
Только тогда Хэнк еле слышно прошептал:
— Здесь нужно держать ухо востро. У профессора и его пса Ларсона повсюду камеры — на каждую из тех, что на виду, приходится десяток скрытых. Джойстик передернуло от одной мысли о том, что профессор с Ларсоном могли видеть их с Хэнком в постели. Неужели они все видели и слышали, каждый шепот, каждый звук?