Одинокая волчица
Шрифт:
— Из квартиры ничего не пропало? — с профессиональным любопытством спросил Андрей.
— На первый взгляд — нет. Да и ценностей-то там особенных сроду не водилось. Так, пара колечек и цепочка. К тому же после ограбления следы, конечно, заметают, но не так.
— Может быть, ты просто поговоришь с Милочкой, когда она придет в себя? — предложила я. — Зачем ломать себе голову понапрасну?
Павел снова помрачнел.
— Я… боюсь. А вдруг случилось что-то такое, о чем она вообще не захочет мне рассказывать? И тогда я её вообще потеряю.
— Да что она — Родине что ли изменила?
— Я прощу ей любую измену, — медленно сказал Павел, — только, боюсь, она в это не поверит. Кто-то ещё должен с ней поговорить. Первым. И обязательно сказать ей, что все в порядке. Что бы там ни произошло. Может быть ты, Наташа?
— Я-то могу, — пожала я плечами, — только вот захочет ли она передо мной исповедоваться? Не такие уж мы близкие подруги, да и симпатий особых она ко мне, по-моему, не испытывает. Мы разные… У неё вообще есть близкие подруги?
— По-моему, нет, — покачал Павел головой. — Мне о них, во всяком случае, ничего не известно. Она жила только своей работой…
— Может быть, дело в работе? — выдвинула я на мой взгляд уже совершенно сумасшедшую гипотезу.
— Не сходится, я думал, — покачал головой Павел. — Она только сегодня должна была везти рукопись в издательство. Да, если бы вдруг она получила отрицательный отзыв, тогда конечно… Но она не могла ещё получить вообще никакого отзыва. Просто не успела бы. За один день рукописи не рецензируются.
— А за день до их представления — тем более, — добавила я. — Похоже, нужно искать действительно в её личной жизни.
— Думаешь, у неё была ещё какая-то личная жизнь? — чуть ли не с испугом спросил Павел. — Но я бы заметил…
Я только глубоко вздохнула. Подавляющее большинство мужчин в принципе не способно замечать личной жизни своих лучших половин. И не потому, что бесчувственны, а потому, что, как бы это сказать, «запрограммированы» на совершенно другие наблюдения. Да, если мужчина патологически ревнив, он эту самую личную жизнь отыщет даже в том случае, если её вообще не существует. А если не ревнив…
— Вернемся все-таки к реалиям, — предложила я. — Кто-то должен завтра поехать к Милочке и поговорить с ней. Могла бы, конечно, Галка, но она практически не знакома с Милочкой, видела её от силы два раза и никакой особой симпатии там, по-моему, не возникло. Симпатии… Черт, кажется, я придумала! Павлуша, а почему бы тебе не попросить Елену?
Оба друга посмотрели на меня так, как если бы я сморозила несусветную глупость. Но я не собиралась отказываться от своей замечательной идеи.
— Да-да, именно Елену. И не рассказывайте мне бабушкиных сказок о том, что первая жена в принципе не способна понять и принять невесту своего бывшего мужа. Все зависит от человека. По-моему, Елена — идеальная кандидатура, да и с Милочкой они, кажется, нашли общий язык. У Елены ведь в крови стремление всех опекать и всем помогать, а Милочка именно в этом нуждается.
— К тому же Алена — врач, — задумчиво заметил Павел. — И действительно прекрасный человек, свободный от этих самых мещанских предрассудков. Я же не отказался бы помочь, например, её нынешнему супругу, если бы он, не приведи Господи, конечно, попал бы в беду… Наташка, а ведь
— Так позвони ей, — продолжала я, не давая железу остыть. — Позвони и русским языком объясни ситуацию. Прямым текстом. Худшее, что может случиться — она не согласиться. Тогда будем искать другой вариант.
Или я сильно ошибаюсь, или во взгляде, который Павел бросил на меня, читалось: «А не такая уж ты дура, какой представляешься».
— Алена? — спросил Павел, набрав нужный номер телефона. — Прости, что беспокою тебя… Ничего? Как вообще дела? От Максима что-нибудь есть? Будет в Москве через три дня? Отлично. А его красавица? Ни слуху, ни духу? Я проверял, ни несчастного случая, ни, избави Бог… Да, нужно подождать, вдруг сама объявится…
Голоса Елены в трубке не было слышно, но по лицу Павла угадывалось, что она явно не анекдоты рассказывает.
— Сочувствую тебе. Ну, знаешь, работа есть работа, тем более — на телевидении. Там же, по-моему, даже твердого графика нет… Что? Ты уверена? Аленушка, это, в любом случае, не телефонный разговор. Давай при личной встрече… Понимаешь, мне самому нужно с тобой увидеться… Дело очень деликатное. Моя невеста… ну, ты её видела, попала в больницу. Попытка самоубийства. Я устроил её к Аркадию, помнишь такого? Да, теперь главврач, лысый и важный, но все равно — свой человек. Нет, не надо никому звонить, с этим я сам разберусь…
Еще одна короткая пауза.
— Ты меня всегда поражала своей интуицией. Да, хочу попросить ещё об одном. Можешь поехать и поговорить с Милочкой? То есть я тебя сам отвезу и подожду возле больницы. Кто знает, вдруг она тебе скажет, в чем дело. Тогда я буду знать, как действовать. В каком плане? В том, как ей помочь, что бы там ни произошло. Верю, что понимаешь. Во сколько ты можешь? Отлично, в час дня я возле твоего дома. Спасибо тебе заранее, Аленушка…
Когда Павел положил трубку, лицо его уже не было таким беспросветно-хмурым. Я вопросительно посмотрела на него. Он кивнул:
— Все в порядке. На Алену можно положиться. Отвезу её завтра к Милочке, пусть разберется. А я буду действовать уже в зависимости от информации… Наташа, почему такое кислое лицо? Что тебя не устраивает?
Начинается! Любимое занятие моих друзей и знакомых — анализировать выражение моего лица. И делать потрясающие по своей нелогичности выводы из этого увлекательного занятия.
— Слушай, давай не будем играть в психоанализ, — все ещё достаточно миролюбиво попросила я. — Мне, прежде всего, не по душе всякие бабские штучки, уж не взыщи. Просто так попыток самоубийства не предпринимают, а если там все так чисто, как ты рассказываешь, значит — игра нервов. Слишком тонких для нашей грубой жизни. Одно могу сказать — без мужика тут не обошлось, вот хоть побожусь. Знаешь, бей сову о пень — сове достанется, пень о сову — опять сове достанется. Все равно в проигрыше остаются женщины, и хотя их, как тебе известно, я люблю ещё меньше, чем мужчин, жалко же. Вот и злюсь на весь женский пол и на себя заодно, как на его представительницу, пусть и не вполне типичную. Думать нужно, головой желательно, а не сидеть и источать неземное обаяние.