Одинокая волчица
Шрифт:
На звонок в дверь никто не откликнулся, тогда Павел открыл её своим ключом. В квартире было тихо и пусто, в комнате на полу валялся телефонный аппарат, из трубки неслись гудки отбоя. Павел водрузил аппарат и трубку на место и недоуменно огляделся по сторонам. Все в полном порядке, только на столе стоит пустая бутылка из-под коньяка. Что за фокусы?
Павел огляделся и увидел свет под дверью ванной комнаты. Он рывком отворил дверь и в первую секунду даже зажмурился от ужаса. Милочка стояла на коленях перед ванной, руки её были опущены в ярко-розовую воду, голова лежала на краю ванны и белокурые локоны падали на мертвенно-бледное,
«Скорая» приехала удивительно быстро, возможно, потому, что Павел снова использовал служебное положение в личных целях и назвал свою прежнюю должность и место работы. Возможно, впрочем, это было простым совпадением.
— Ситуация тяжелая, но не безнадежная, — заявил врач, осмотрев Милочку и отдав распоряжение везти её в печально известный «Склиф» — институт Склифосовского. — Еще десять минут и… Причины известны?
— Ума не приложу, — ответил Павел. — Мы собирались пожениться, она только что закончила большую работу, можно сказать, труд жизни, была совершенно счастлива…
— И по этому поводу напилась?
Хоть Павел в ожидании «Скорой» и выбросил пустую бутылку, запах коньяка скрыть было невозможно.
— Она никогда не пила. Полбокала шампанского по большим праздникам… Ничего не понимаю.
— Все так говорят, — хмыкнул врач, заполняя медицинские документы. — Приведем в чувство, разберемся.
— Можно её в отдельную палату? Я заплачу…
— Договаривайтесь на месте. Мое дело доставить, дальше я ничего не решаю…
— Тогда я поеду с вами.
— Не положено, — меланхолически отозвался врач, собирая бумаги.
Павел вынул удостоверение и раскрыл его перед носом медика. Тот все так же невозмутимо пожал плечами и сказал:
— Да ради бога, мне-то что?
Через час Милочку поместили под капельницу в палату небольшой пригородной больницы. Руководил ею давний приятель Павла, некто Аркадий, человек порядочный и проверенный во многих испытаниях. Ни за что на свете Павел не допустил бы, чтобы его невеста попала в соответствующее отделение «Склифа» и её зарегистрировали бы как «личность, склонную к суициду». Воистину, не имей сто рублей… Впрочем, рубли тоже пригодились, равно как и мобильный телефон, по которому Павел «вызвонил» Аркадия и получил «добро». Больничка, правда, была так себе, но зато Павел мог быть стопроцентно уверен в том, что и уход за Милочкой будет соответствующий, и нуждаться она ни в чем не будет. Не был он уверен только в том, что она захочет его видеть и с ним говорить. Во всяком случае, пока он не разузнает, что заставило её сделать такой страшный шаг.
Павел вышел из здания больницы, сел в машину, достал телефон и набрал номер:
— Наташа? Андрей дома? Уже должен быть? Приедет, куда денется. А мне можно приехать? Буду через полчаса. Нет, ничего… То есть, да, конечно, случилось, нужно срочно поговорить и не по телефону. Милочка попала в больницу, Наташа, твои шутки совершенно неуместны. Хорошо, проехали и забыли. Еду.
Он захлопнул крышечку телефона и рванул машину с места так, что стоявший неподалеку гаишник даже не успел поднести ко рту свисток. Тем более — запомнить номер нарушителя.
Глава
Я набрала телефонный номер и Галка почти сразу сняла трубку:
— Наташа? Наконец-то ты появилась. Где тебя носит?
Голос у Галки был мрачен, что само по себе было нехарактерным. С чего бы это? Я вспомнила: вчера они должны были присутствовать с Тарасовым на открытии Детского реабилитационного комплекса, объекта социального значения, а не очередного банковского офиса или особняка для «нового русского». Социально значимых объектов сейчас — всего ничего, по пальцам одной руки пересчитать можно, и открытие его должно было проходить с большой помпой: радио, телевидение, представители мэрии и так далее и тому подобное. Почему же такой минор? Что-то сорвалось или банкет был слишком шикарным?
— Я не из дома. Но у меня есть пара свободных часов. А что у тебя, подруга? Перекрытие рухнуло прямо перед телекамерой? Чиновник из мэрии с лестницы свалился? Объект не открыли?
— Открыли. Ничего не рухнуло и никто не умер. Я с Тарасовым поругалась.
Здрасьте, приехали!
Надо сказать, что на брак моей подруги я всегда смотрела, как на какой-то реликт. Среди окружавших меня людей это, пожалуй, была единственная пара, которая в наше время могла бы справить не только серебряную, но и золотую свадьбу, потому что до сих пор любили друг друга — ну, прямо как в старинном романе. Поженились, когда Галка была ещё студенткой, вместе всю жизнь работали, никогда не надоедали друг другу, хотя сходства характеров там никогда не было.
Они и внешне были, как бы это сказать, контрастной парой. Он — большой, неуклюжий, чем-то похожий на Пьера Безухова блондин, она — грациозная, невысокая брюнетка. Общим у них было только то, что оба носили очки. А уж характеры… Он был добродушным, несколько медлительным увальнем, склонным к компромиссам и снисходителен к чужим слабостям. Она — импульсивная и порывистая максималистка, ничего и никогда не прощавшая, в том числе, и себе. Возможно, их жизнь действительно была образцовой иллюстрацией к тезису: противоположности сходятся.
Кроме очков, впрочем, их объединяло одинаковое фанатичное отношение к их работе, общие интересы, схожие вкусы. А может, союз их держался на правильном распределении ролей в семье? Галка никогда не страдала тщеславием и на первый план в работе всегда выдвигала Тарасова, восторгалась им, считала его гением, а себя — только его верным помощником. Но стоило им переступить порог дома, как роли менялись с точностью до наоборот. Вне работы Галка вертела Тарасовым, как хотела, но делала это так умело и тактично, что её муж этого даже не замечал. Впрочем, может быть, его вполне устраивало, что Галка решала, в чем ему ходить, что есть, куда ехать отдыхать и какого цвета обои должны быть в их спальне.
— Что произошло? — спросила я, обретя дар речи. — Где твой Тарасов?
— Он ушел.
— Как ушел? Куда ушел?
— Не знаю. Хлопнул дверью и ушел.
Вот этого до сих пор никогда не было. Это уже что-то новенькое, причем из ряда вон выходящее. В трубке тем временем послышалось какое-то хлюпанье.
— Ты что там делаешь? — поинтересовалась я.
— Пью.
— Что?!!
— Водку. Решила напиться с горя. Он меня не любит. Он меня бросил.
Час от часу не легче! Еще одна жертва любви и обмана!