Одинокая звезда

Казанцева Марина Николаевна

Бурбон согласился не без внутреннего смеха, уж очень его потешал этот забавный старикан. Курильщики сложили следы своего озорства в полиэтиленовый пакетик и мистер Макинтош, с трудом перегнувшись через подоконник, тихонько уронил его в маргаритки, росшие у стены.

— Я еще почитаю, пожалуй. — доложил пожилой сосед.

— Какие у вас планы на завтра? — непринужденно спросил Валет.

— Думаю с утра съездить на озеро. Ваша мысль насчет рыбалки очень неплоха.

Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.

Итак, завтра этот седой хомяк уедет на озеро. Отлично! Можно будет пошарить у него

за шкафами.

***

Рано поутру Эдвард Макинтош (имя Эдвард очень подходит к Макинтошу), он же Сарториус К. Пазола, вышел в садик размяться. У добрейшей миссис Оливии была слишком мягкая кровать, что не лучшим образом отражается на позвоночнике. Сегодня прибудет его багаж, а пока придется поберечь свои светлые брюки. Адвокат присел несколько раз, стараясь держать спину прямо. И тут его взгляд упал на край полиэтиленового пакета, который он вчера с похвальной предусмотрительностью запрятал в маргаритки.

Ай, ай, ай! Ну и память! Чуть себя не подвел и соседа!

Он поспешно подошел, выхватил пакетик из травы и поскорей смял его в кулаке. Но тут нечто привлекло его внимание. Дом миссис Оливии был снаружи отделан вагонкой и покрашен белой краской. Нижняя дощечка под окном, как раз там, куда он ночью бросил пакетик, несколько отошла, хотя это незаметно за маргаритками. И из-под белой дощечки что-то едва виднелось.

Адвокат осторожно пошарил пальцами и зацепил сам не понял что. Это никак не ухватывалось и все норовило залезть повыше. Пришлось прибегнуть к помощи шариковой ручки и тогда из-под белой дощечки показался край толстой тетради в полиэтиленовом пакете. Макинтош ловко уцепил ее пальцами и вытащил наружу. Потом оглянулся и быстро спрятал ее под рубашку.

Как ни в чем ни бывало, он вернулся к себе в комнату, запер дверь и, присев у столика, раскрыл тетрадь. Это была великая удача. Тетрадь оказалась дневником Марка, точнее его записями касательно порученного ему дела.

Сарториус раскрыл миссис Оливии только часть причин, приведших его в Миллвилл, но умолчал о другой части, которая нисколько ее не касалась.

Он принялся бегло просматривать записи, которые сначала выглядели как краткий конспект, но далее становились все более подробными и эмоциональными. Читая все это, Сарториус все более и более убеждался в том, какую страшную ошибку он совершил, доверив Марку это дело. Марк оказался настоящим мальчишкой, а его расследование — игрой. Но и сам Пазола был не лучше, настолько легкомысленно он отнесся и к этому делу, и к поручению, которое доверил ему его бывший клиент. И это уже после того, как несчастье уже произошло!

Адвокат охватил голову руками и некоторое время сидел так. Гибель Марка Тодоровски была на его совести и, к огромному сожалению, это была не первая смерть, в которой он себя винил.

Пазола глубоко вздохнул, немного щемило сердце. И снова принялся за чтение. За этими строчками словно виднелось лицо молодого детектива. Сарториус обратился к нему по газетному объявлению, полагая, что дело, которое он намеревался поручить ему, довольно простое. И недостаток информации оказался для того воистину гибельным. Сарториус Пазола оплошал.

Он поручил Марку простое дело: опознать по фотографии Уильяма Паркера. Сам он не мог этого сделать, поскольку

был знаком с тем лично и не желал выдавать себя. Но молодому детективу стало каким-то непонятным путем известно нечто большее и он принялся разрабатывать собственную версию. Но всё пошло невпопад. Недостаточный опыт общения с людьми приводил дело к неудачам. Между тем, в своих поисках молодой сыщик, видимо, раскрыл себя.

Марк давал подробные характеристики людям этого городка, с которыми встречался, и с другими, с которыми еще не разговаривал. Особую жалость у Пазолы вызвала его попытка использовать двух идиотов. Марк столько эмоций вложил в описание их выходок. Бедолага пытался перебежать дорогу некоему Дарби, о котором еще вчера дважды упоминала миссис Оливия.

В дверь постучали.

— Мистер Макинтош! Завтрак готов! — позвала его хозяйка.

— Да, да! Я уже иду! — непринуждённо отозвался мнимый мистер Макинтош.

Он задумался, куда девать тетрадку. Нет ли смысла тоже прятать ее, как это делал Марк? Тот даже не доверял комнате. Наверно, у него были на то причины. Пазола решил не расставаться с тетрадкой: он надел свой легкий пиджак и заткнул тетрадь под рубашку на спине. Подергал руками, посмотрел через плечо в зеркало. Если не опираться локтями о стол и не нагибаться, то ничего не видно. Прямо мальчишество какое-то! Ну ладно, может, сойдет.

Сосед по пансиону уже сидел за столом. Этот бойкий молодой человек был очень некстати. Его профессиональный интерес к дому ювелира мог помешать планам Сарториуса Пазолы. Он не собирался ни на какое озеро, но счел нужным не оповещать о своих ближайших планах никого, поскольку не мог знать, кто может иметь отношение к гибели Марка. Было основание предполагать, что приезжие в этом могли быть замешаны в гораздо большей степени вероятности, нежели постоянные жители этого городка. Хотя, как знать.

Жильцы завтракали в полном молчании. Миссис Оливия торопилась. Она собиралась в церковь.

***

Пастор местной церкви протестантского толка, Айзекайя Славович, собрал в сегодняшний воскресный день довольно солидную аудиторию. Обычно его посещали в основном пожилые леди, а нынче, благодаря предварительно проведенной работе, изволили явиться несколько мужчин и даже молодые люди.

Славович был непопулярен в городке, а его проповеди не вызывали ни малейшего отклика даже у постоянных посетительниц. Из полутора тысяч населения в довольно большой церкви собиралась от силы сотня. Да и те больше сплетничали, чем слушали. А Славович горел искренним желанием искоренить в городе грех. Праведная душа его изнывала от стремления спасти заблудшие души. Сегодня настал тот день, когда он может сказать людям правду.

— Братья и сестры! — громким голосом воззвал он к пастве. И выдержал эффектную паузу.

— Сегодня наш пастор необыкновенно красноречив. — шепнула своей соседке миссис Сара Кларк, домохозяйка.

— Угу. — согласилась миссис Андромеда Опеншо, гадалка, не вполне трезвая.

— На наш город обрушились несчастья! — возглаголал слуга Божий подобно архангельской трубе.

Все вздохнули. Истинная правда!

— В Миллвилл пришел дьявол! — взял врага за рога Айзекайя.

Послышался гул изумления. Люди начали переглядываться.