Одинокая
Шрифт:
Эн улыбнувшись, парировала:
– Это от любви…
Он притянул её к себе, ощущая порхание миллиона бабочек внутри, шепнул:
– Шикарная! – касаясь поцелуем её глаз.
Он смотрел на неё с любопытством, как будто видел впервые.
Она, коснувшись руками его щёк, тихо прошептала:
– Я так соскучилась.
Взволнованно:
– Алекс, я так старалась ускорить нашу встречу, прости, что задержалась в пути… – роняя слезу… – столько проблем… Пришлось по ходу решать…
Алекс, касаясь поцелуем её трепещущих губ, томно глядя в глаза, в пылу пробормотал:
– На тебе
Эн испуганно:
– Как другая?
Он поспешил заверить:
– Ещё лучше! – страстно целуя, – я хочу быть с тобой… – улыбаясь уголками губ, – ты даже не представляешь, как…
Эн подавая губы для поцелуя:
– Завтра мы уедем отсюда навсегда и без оглядки…
Они вбежали в тёмную туннель соединяющую прошлое с будущим. Бег их был долгим, устав они встали у двери, в замке был ключ, Эн попыталась его повернуть, но тот неподвижно стоял на месте.
Она вздохнула:
– Ночью лил дождь, чтобы вырос райский сад, наверно заржавел, прости… – нервно поворачивая ключ, расслышала скрежет, наконец, сработал полный оборот, дверь распахнулась.
Они оказались в будущем, где стояли на руинах дома. Из подвалов выбегали люди, под угрозой смерти бежали за пайкой хлеба. Его раздавали люди в белых халатах, что были одеты поверх военной формы. Вдали громыхали гаубицы. За домами сияло красное солнце.
Эн со страхом произнесла:
– Мне пора, наверно, я не готова принять такое будущее… – махнув рукой, убежала…
Алекс, с недоумением посмотрев на солнце, сказал:
– Так это же рассвет! Все будет хорошо!.. Не бойся!.. – крича вслед, – даже война не может убить вечное: веру надежду любовь!.. Пока жива мечта о лучшей жизни, человек способен работать над ошибками, исправляя…
Крича, что есть мочи:
– На то он и человек!.. Всё будет хорошо! Это рассвет!..
…Алекс, прикорнувший возле костра, ворочаясь, кричал:
– Это рассвет! Эн не убегай!..
Вспыхнувшие языки пламени стёрли картинку из сна, Эн исчезла, он продолжал шептать:
– Эн! Эн…
Открыв глаза, он увидел пылающий огонь. Ольга сказала:
– Подбросила, чтобы издалека нас с тобой заметили.
Шамкая сухими губами:
– Только что с твоими говорила, сказали, с минуту на минуту должны подъехать.
Алекс с надеждой спросил:
– Эн? – глядя в упор…
Та тихо доверительно прошептала:
– Сказали, что Эн будет ждать в безопасном месте. Небезопасно… – гладя по голове, – так что жди мил человек.
Вдали послышался скрежет автомобильных шин об острый снег. Машина ехала с включёнными фарами, чтобы её могли заметить в метель. Которая не на шутку разыгралась, делая землю как никогда чистой, что радовало душа.
Ольга, махая руками, кричала:
– Мы здесь! Мы здесь…
Машина, набирая скорость, через пару минут была возле них.
Мужчины помогли Алексу сесть в машину.
Тот попросил помочь женщине, говоря:
– Она бездомная. Помогите ей, она меня спасла.
Ольга, вытирая слезы, опередила мужчин, со слезами радости, выкрикивая сквозь нещадно валившийся снег:
– Да, что ты! Какое там спасла?!
Делая крестный
– На все воля божья!.. И я выживу, не пропаду, чай на родной земле.
Задорно:
– Теперь меня никто не обидит… Сдачу дам… – показывая замерзшие кулачки, – «нас не возьмёшь»… – дыша паром над кулачками, – живы будем, не помрём… – толкая смущённых мужчин.
Те даже рта не успели открыть, чтобы предложить помощь.
Борис побежал к багажнику, открыв, достал сумку с едой, водой и тёплой одеждой.
Та, с благодарностью приняв, сказала:
– Вот за это спасибо. Перезимуем, а там и весна на улицу придёт. И заживём лучше прежнего, – глотая набежавшую слезу… – не 41-ый прорвёмся!.. – сажая мужчин в машину.
Та, со скрежетом сорвавшись с места, оставила Ольгу одну, среди припорошённого снегом пепелища.
Она, накладывая вслед крест, прошептала:
– Всё пройдёт… Войны тоже заканчиваются… Не может мир сойти с ума. Все и плохие, и хорошие мечтают о лучшей жизни.
Присев, возле костра подкинув в огонь поленья, наблюдая за мечущимися языками пламени, завела песню:
– Ой, мороз, мороз…
…Выехав на трассу все сидящие в машине, забеспокоились. Сгущавшиеся сумерки не лучшее время в пути. Они боялись столкновений на блокпосте с вооружёнными формированиями. Забросав Алекса, спящего на заднем сидении тряпьём, надеялись, если что проскочить. Безопасность проезда стояла проблемой, которую можно решить деньгами или просто проехать на везение. «Зелёный коридор» в Марьинке был обложен со всех сторон, шли бои, поэтому решили ехать окольными путями, где контроль был для проформы. Там обычно стояли с ленцой, чаще чтобы взять «мзду» за проезд по контролируемой ими территории.
Однако без контрольной остановки на дороге не обошлось. Машину остановили два военных облепленные снегом, без каких-либо отличительных нашивок. Было видно, что те стояли несколько часов и им порядком надоело стоять в метель. Поэтому спросив документы, не заглядывая внутрь салона, сразу попросили 300 гр. Борис сказал, что нет проблем, мол, понимает, что стоять в снег не комфортно, отдав деньги, получил добро на проезд.
Уже отъезжая, Борис глядя в зеркало, услышал: «Катаются, как белые люди, а ты здесь торчи»…
Сплюнув, махнув рукой, один из них добавил:
– Сваливаем, на пару бутылок есть. Кости разомнём и разогреемся… – исчезая из виду…
…Страх ранее сковавший их, внезапно исчез. Однако приходилось следить за дорогой.
Подъехав к гостинице, где находилась Эн, Борис сказал:
– Готовься к встрече… – глядя на окно, в котором горел свет, констатировал, – ждёт… – перезвонив Эн.
Та вышла их встречать. Не успев сделать пару шагов, в конце длинного коридора она заметила троих мужчин. Ей стало жутко, сердце защемило от боли. Эн видела мужчину, что едва напоминал Алекса. Тот едва передвигался, при ходьбе ему помогали рядом идущие с ним мужчины. Он так похудел, что был похож на тень. Кожа была восковой, тусклый взгляд бесцветных мутных глаз говорил о затравленности. Эн стало жалко этого человека.