Одинокие души
Шрифт:
– Мне ужасно жаль, что я втянула тебя.
– Я сам втянул себя, так что даже не начинай. Лучше подумай, что мы с тобой будем
делать. Каков план, кэп?
– Ну…, - я смотрю в окно, на размазанную картину города, и прикусываю губу. – У меня
нет четкого плана. Мы просто должны найти Карину, вывести её из парка и если
понадобиться - силой затащить в машину.
– Ты наверно забыла, что вокруг твоей сестры будет много недружелюбных людей…
– Я помню, но надеюсь, что
– Какой отличный план! – с сарказмом восклицает Леша. – Теперь я точно уверен, что мы
уйдем живыми!
Я закатываю глаза и поникаю на сидении. Астахов прав: план паршивый. Но что я могу
против банды оголтелых преступников?
Уверенность начинает испаряться. Так и захотелось крикнуть Леше, чтобы тот сильней
нажал на газ, иначе вместо адреналина, мной завладеет паника. Но я молчу. Пялюсь в окно
и не могу даже пошевелиться.
Когда Астахов останавливается около ворот парка аттракционов, я чувствую, как сводит
живот. Мне становится по-настоящему страшно, как бывает, если смотришь фильм ужасов
один, в темноте, на полную громкость. Пальцы обычно мертвой хваткой держаться за
одеяло, глаза смотрят ровно вперед, тело замораживается и отказывается шевелиться. Я
сейчас испытывала нечто похожее.
В голове возникают вопросы: что я здесь делаю? Кому пытаюсь что-то доказать?
Но я не нахожу ответов.
– Готова? – голос Леши где-то далеко. Я не понимаю, как киваю, как выхожу из машины, как иду в парк. Разум отказывается принимать тот факт, что я решилась на нечто подобное, но сердце упрямо тянет меня вперед.
Сначала я слышу музыку: дикий рок, металл, похожий на скрежет железа. Она становится
громче, по мере того, как мы приближаемся к аттракционам, затем становится просто
оглушающей. Впереди показываются люди: много людей. Раза в три больше, чем я
предполагала, и у меня потеют ладони.
– Надень капюшон, - командует Астахов, и я послушно натягиваю капюшон на лицо. – Нам
ни к чему выделяться.
– Как их много, - шепчу я, и мои глаза широко раскрываются: я вижу толпу, стоящую около
заброшенного колеса обозрения. Люди смеются, кричат, разбрызгивают из стороны в
стороны пиво. Кто-то танцует, кто-то лежит на ледяном асфальте, кто-то кричит, дерется: полный хаос, изумительная свобода, которая не приносит никому ничего хорошего. Все
без исключения одеты в темную одежду. У многих татуировки, у кого-то даже пирсинги.
Боже мой, может это секта? – Надо найти Карину и сваливать отсюда.
– Полностью с тобой согласен.
– Разделимся? – мой голос уверенный, так что Леша кивает и отдаляется от меня в
противоположном направлении. Если бы он знал, что творится на самом
внутри, то ни за что бы не отошел от меня ни на шаг.
Я выдыхаю и продолжаю приближаться к толпе.
Значит вот как выглядит эта знаменитая банда. Свора пьяных подростков, которая не в
состоянии контролировать себя. В каждом из них я вижу потенциальную угрозу. По сути
им абсолютно плевать, что я прохожу рядом, пробираюсь вглубь их норы, но в любой
момент, они могут сорваться, как дикие собаки. И тогда мне придется несладко.
Я оглядываюсь и замечаю костер, горящий рядом с будкой, где раньше раздавали билеты, и он не просто большой, он огромный. Языки пламени врываются в темное небо и
освещают всё вокруг себя примерно на несколько метров. Несмотря на то, что я стою на
приличном от огня расстоянии, я чувствую безумное тепло, и мне хочется подойти ещё
ближе, согреться ещё сильней.
Внезапно толпа начинает расступаться. Меня сносит волной в сторону, и прижимает к
какому-то толстому парню. Не думаю, что он замечает…
Образовывается некая дорожка. Я вытягиваю шею, чтобы увидеть, для кого её сделали, но
не могу даже подняться на носочки. Все стоят так близко, что я пугаюсь, как бы не
прекратить дышать.
Неожиданно толпа начинает выкрикивать: шрам! Шрам! Шрам! Люди поднимают руки
вверх, девушки дико визжат, парни рычат, словно одичавшие звери. Поднимает гул.
Толстый незнакомец резко взмахивает руками, и на меня едва не выливается его пиво. Он
не обращает на это внимание. Впрочем, я не удивляюсь. Лишь пытаюсь отойти в сторону, правда это оказывается не так-то просто сделать.
– Шрам! – орет он. – Шрам! Ты его видишь? – внезапно он смотрит на меня, и я озадачено
примерзаю к месту. – Видишь его? Он уже пришел?
Он? Я удивленно вскидываю брови. Шрам – это человек?
Девушки рядом со мной, визжат, словно их только что проткнули ножом. Означает ли это, что тайный предводитель, наконец, здесь?
– Идиотизм, - выдыхаю я, и собираюсь продолжить поиски Карины, как вдруг все резко
затихают.
Я недоуменно замираю: какого черта происходит? Почему никто не двигается? Наступает
такая мертвая тишина, что самым громким звуком оказывается биение моего сердца.
Судорожное биение. Мне становится не по себе.
Я тянусь рукой к телефону, надеясь позвонить Леше, услышать, что он нашел Карину и
немедленно сбежать, как вдруг все начинают медленно стучать правой ногой об асфальт.
Будто гром, их удары эхом разносятся по парку, и я, наконец, понимаю, что означает
выражение: когда кровь стынет в жилах. Не удивлюсь, если мои глаза стали огромными от