Одинокие души
Шрифт:
две лампы, возможно, заработает вторая. – Осторожно, – пальцы нащупывают кнопку, я
надавливаю, и помещение вновь озаряется светом. – Вауля.
– Ужас, - протягивает Карина, и испуганно выдыхает. – Твою мать. Так и инфаркт
случиться может!
Улыбаюсь, опускаю взгляд и вижу осколки от лампы на полу, в мойке.
– Не шевелись, - приказываю, и недовольно выдыхаю. – Вокруг битое стекло.
– Стекло?
– Да, нужно убрать его.
Мы наклоняемся
– Никогда не слышала, чтобы лампочка взрывалась, - причитает Карина. – Особенно в
четыре утра.
– Нам всё равно скоро в школу.
– Скоро? До подъема ещё можно было спать два часа!
– Ну, иди. Я сама доубираю.
– А потом выслушивать о том, что ты молодец, а я – ленивая задница? Ну, уж нет.
Улыбаюсь, прохожусь рукой по полу, убеждаюсь, что там чисто и складываю последние
осколки в раковину.
– Нужно пропылесосить. –Жду ответа от Карины, но она молчит. – Ну да, конечно. А я
вдруг решила, что ты и, правда намерена мне помочь.
– Смотрю на отражение сестры в
зеркале, и неожиданно замечаю в её руке длинное битое стекло. – Карина?
– Ты упустила один.
– Давай его мне.
– Протягиваю руку, но сестра не двигается. – Эй. Чего ты? Не пугай меня.
– Это из-за тебя, - шепчет она, и внезапно резко поднимает осколок, на уровень своей шеи.
Я ошеломленно расширяю глаза, и не успеваю сказать ни слова, когда она громко
продолжает. – И ради тебя!
Затем Карина грубо вонзает стекло себе в шею, я ору, утопаю в крови, пытаюсь ей помочь, тяну вперед руки, и…
И вновь открываю глаза.
Сон во сне.
Кошмар в кошмаре.
– Твою мать, - протираю руками лицо и недовольно смотрю на часы. К счастью, уже утро.
Время практически не потрачено впустую. Практически.
Выдыхаю. Наверно, можно ещё полежать пару минут, чтобы прийти в себя.
Обеспокоенно переворачиваюсь на бок, поджимаю под себя ноги. Страх не собирается
покидать тело: всё кричит, скребется, ноет. Едва перед глазами возникает картинка
поминального стола, или осколка в руках Карины, я содрогаюсь. Не хочу осознавать то, что видела. Потеря таких близких людей, как сестра или друг не укладывается в моей
голове, не рассматривается, ка нечто реальное, сбыточное, возможное. Прикусываю губу, хмурюсь: в глубине душе понимаю глупость произошедшего, но всё равно почему-то
боюсь.
Смотрю на часы.
Можно полежать ещё пять минут.
Переворачиваюсь на другой бок.
И присниться же такое! Вот хоть пиши письмо в высшие инстанции, чтобы
навсегда от сновидений. Ужас. Чувствую себя отвратительно. До сих пор улавливаю в
воздухе запах крови, и немею от страха, от боли, от потери. Мне без Карины никак нельзя.
Нет-нет. Никак. Она даже не представляет, как много значит для меня, какую большую
роль играет в моей жизни.
Выдыхаю и ложусь на спину.
Я до сих пор помню, как лет в шесть сидела с крошечной Кариной дома, покародители
были на работе. Помню эти бешеные эмоции: этот страх за неё, за её самочувствие, за её
безопасность. Голова всегда шла кругом, и эти ощущения настолько въелись мне под кожу, что я не могу от них избавиться, и по сей день. Дикое переживание, безумная тяга, волнение, страх: я засыпаю и просыпаюсь с этими чувствами. Считаю себя обязанной
охранять её, защищать. Считаю себя её опорой, противоядием, водой в засуху. Я та, кто
должен быть у сестры постоянно, регулярно, беспрекословно. Я та, кто ей нужен!
Почему она этого не понимает? Почему отталкивает меня?
Я отдала ей часть своего сердца, часть своей жизни. И мне больно от той мысли, что она
больше во мне не нуждается.
Я грустно выдыхаю, проваливаюсь в размышления, а когда выплываю из них,
обнаруживаю стрелку часов далеко за пределами семи.
– Черт, - подрываюсь, бегу в ванну. Она закрыта. Бью по двери кулаком. – Эй, я
опаздываю! Пожалуйста, впусти меня.
– Не мое дело, - отрезает сестра, и я раздраженно выдыхаю. Ну, почему, порой, от
безмерной любви хочется свернуть ей шею?
– Карина!
– Отвали, - пропевает она, на что мне приходится никак не среагировать: драка утром – не
самое хорошее начало дня.
Иду в комнату, надеваю мятый свитер и джинсы. В портфель забрасываю то, что лежит на
столе: надеюсь, мне повезло, и это именно те учебники, которые нужны. Затем нервно
несусь на кухню. Рассыпаю сначала заварку, потом сахар, ударяюсь коленкой о ножку
стола и рычу, словно дикая, от злости.
– Потише, - усмехается мама, и я раздраженно встречаю её на пороге. – Ты так соседей
спугнешь.
– День не очень.
– Нужно было ставить будильник.
– Он не сработал, - лгу и язвительно усмехаюсь: на самом деле я даже забыла о том, что
такая функция существует в моем телефоне. Как-то мысли о стае совершенно вытеснили
мысли о жизни. – Почему Карина так долго в ванной? Ей что не надо в школу?
– У неё первая физкультура. – Мама достает себе чашку и ставит её на стол.