Одинокие сердца
Шрифт:
— Итак, миссис Уизли, выкладывайте. Я слышу, как скрипят ваши зубы, сдерживая поток информации. Так что выкладывайте, пока вас не разорвало.
— Сегодня Гарри получил письмо. Они снова угрожают. Ему и Джинни. В основном Джинни. Что будем делать? — она напряжённо ожидала его реакции.
Но Малфой, по обыкновению выгнув бровь, смотрел на неё со скучающим выражением лица. Он не был удивлён, более того, демонстрировал полное спокойствие и отсутствие какой-либо реакции. Чистый лист, абсолютный вакуум, ноль. Гермиона растерялась. Память услужливо подкинула любимую фразу Рона: «Он что,
Она внимательно смотрела на Малфоя и пыталась понять, что происходит. Всё стало ясно, как только на губах его появилась знакомая высокомерная ухмылка.
— Ах ты, склизкий червяк! Это ты послал письмо!
В следующую же секунду её палочка упиралась в шею Люциуса Малфоя. Но белобрысый подлец даже не шелохнулся, а ухмылка всё также блуждала на его губах.
— Опусти палочку, девочка. Я не собираюсь с тобой драться, — растягивая слова больше обычного, протянул он, тоже переходя на «ты».
Гермиона задыхалась от бешенства. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это чтобы Малфой дал повод показать ему, где раки зимуют.
— Я собираюсь отправить ваш высокомерный зад прямиком к чёрту на рога, — прошипела она.
— Не думаю, что ты сможешь применить заклинание к безоружному. И кстати, пожалуйста, следи за своим языком. Неужели так трудно хотя бы попытаться вести себя как леди?
— Я не собираюсь быть твоей игрушкой, Малфой. Даже не вздумай повторить этот номер ещё раз. Ты понял? Это ты пришёл ко мне с просьбой о помощи. И я не собираюсь терпеть твоё высокомерие и надменную упёртость. Может быть, жена и остальные женщины, которых ты знал прежде, с готовностью становились марионетками в твоих руках, но от меня этого не дождёшься! Это уж точно!
Люциус вздохнул и, не меняя выражения лица, заявил:
— Ошибаешься, детка. Если бы только моя жена послушалась и сделала так, как я ей сказал, сейчас она и твой драгоценный муж были бы живее всех живых. Но вернёмся к главному вопросу: отчего ты так расстроилась? Честно, я не могу понять: в чём проблема? Ты сама просила у меня гарантий, что миссис Поттер будет в безопасности. Я предоставил эти гарантии, причём весьма изящно и эффектно. Чем ты недовольна?
«О-о-о, с каким бы удовольствием я сейчас выбила из него эту самоуверенность! Придушить бы его и желательно голыми руками!»
— Почему вы не рассказали мне о плане с письмом?
— Потому что… Как бы это помягче сказать?.. Ты совершенно не умеешь лгать. Сомневаюсь, что тебе удалось бы изобразить удивление, знай ты обо всём заранее.
Довольная улыбка на его лице становилась всё шире и шире.
Гермиона знала, что Малфой прав, по крайней мере, частично, и гнев её постепенно утихал. Конечно, она испытала огромное облегчение: письмо ненастоящее, а значит, Джинни ничего не угрожает. Тем не менее сдаваться она не собиралась.
— Если мы хотим и дальше действовать согласно разработанному плану, вы должны относиться ко мне как к равной, уважать моё мнение и поклясться, что все решения, касающиеся нашего сотрудничества будут приниматься совместно. Это ясно?
В лице Малфоя что-то неуловимо изменилось. Он, не мигая, в упор разглядывал Гермиону, и на какое-то бесконечное мгновение она отвлеклась,
— И как же ты собираешься убедить меня в этом? Помни, детка, я не привык перед кем-то отчитываться. И перед тобой не собираюсь.
— Очень хорошо, мистер Малфой. В таком случае я думаю, вы должны быть готовы к тому, что некоторое время просто не сможете выходить из дома, — тут же парировала Гермиона и с удовольствием ухмыльнулась.
Подозрительно взглянув на неё, Люциус спросил:
— И почему это, позволь спросить?
— Мистер Малфой, я с превеликим удовольствием расскажу Гарри, что это именно вы не только послали письмо, лишившее его и семейство Уизли покоя, но и пытались использовать меня как приманку для преступников. Думаю, этого будет более чем достаточно, чтобы держать вас под домашним арестом до тех пор, пока мы не поймаем нападавших. И я сделаю это, не моргнув даже глазом, поверьте. Думаю, Гарри не хуже вас справится с ролью моего сопровождающего во время посещений кладбища, а вы — не единственный волшебник, умеющий пользоваться дезиллюминационным заклинанием.
Гермиона ликовала — выражение лица Малфоя было непередаваемо. Конечно, она бессовестно блефовала сейчас, но всё же…
Люциус медленно встал и подошёл к ней. Гермиона не двигалась, она знала: хочешь, чтобы в твой блеф поверили, стой на своём и сохраняй спокойствие. Малфой остановился лишь в шаге, явно стараясь заставить её поволноваться. Частично его тактика сработала, потому что Гермиона начала нервно переминаться с ноги на ногу, но с места всё равно не сдвинулась. Ни на дюйм.
— Блефуешь, детка. Во-первых, ты никогда не решишься рассказать об этом. А, во-вторых, даже если и решишься, твой план не сработает. Поттер никогда не согласится подставить тебя под удар, — прошептал он угрожающе.
— Может, хочешь попробовать? И не смей называть меня «деткой», — Гермиона упрямо задрала подбородок.
И сразу же почувствовала его дыхание, холодком коснувшееся шеи, и чувственный запах одеколона. Сердце вдруг заколотилось, словно сумасшедшее, и на какое-то мгновение Люциус Малфой заполнил своим присутствием всё окружающее пространство, всколыхнув в Гермионе что-то неясное и тревожащее.
А затем наклонил голову ещё ближе и прошептал на ухо:
— Договорились.
«О, этот прекрасный, сладостный вкус триумфа. Я выиграла! Я обошла слизеринца и не кого-нибудь, а Люциуса Малфоя! Или… Может, Малфой снова просто играет со мной, как со своей ручной зверушкой?..»
========== Глава 5 ==========
22 июля, кладбище, 7:10 вечера
С девушкой явно что-то было не так. Она, подобно статуе, безмолвно и неподвижно сидела на земле возле могилы, но взгляд её, тревожный и настороженный, с каждой минутой беспокоил Люциуса Малфоя всё сильней.
Это была их четвёртая пятница, совместно проведённая на кладбище. Люциус стоял примерно в двадцати пяти ярдах от Гермионы. Наложив на себя дезиллюминационные чары и заклятие сверхчувствительности, он мог видеть каждое движение её каштановых кудрей и слышать каждый вздох. В ней произошли явные перемены, и Малфой пытался понять: в чём проблема, что изменилось?