Одинокий орк: Странствия орка; Возвращение магри. Дилогия
Шрифт:
— А ты? — Магри сел на землю.
— А я еще посижу, — безмятежно откликнулся Тан. — Тут хо-рошо-о… На-ка вот, укройся. Ночи еще холодные!
На плечи Каспара лег подбитый мехом плащ. Сам Тан остался в простой кожаной куртке поверх льняной рубашки. Его стройный силуэт четко выделялся на фоне неба: в одной руке меч, в другой — фляжка, из-за плеча торчал лук.
— Спи спокойно, — промолвил он. — И ничего не бойся.
— Хм, — Каспар попытался устроиться на траве, но приподнялся на локте, звякнув цепочкой ручных кандалов, — а почему
— Нет, — эльф сделал большой глоток и с сожалением закрыл фляжку, — это потому, что после той наставницы, Видящей, меня женщины не интересуют.
— Что, совсем?
— Угу. Смотреть на баб не могу. Как увижу, так она перед глазами и встает. Уж лучше с мужиками спать!.. Но ты не бойся, — он усмехнулся, — ты для меня слишком стар, хотя и симпатичный. Тебе сколько лет?
— Восемьдесят. Мы, магри, живем почти до двухсот лет, а бывает, и дольше, если здоровье позволяет.
— А выглядишь на человеческие тридцать пять. Вот если бы тебе на вид было лет двадцать, тогда… Ладно, спи! А я посторожу.
Выбрав камень покрупнее, Тан легко запрыгнул на него и уселся там, обхватив колени руками и уставившись на дальний берег, где еще недавно горел костер. И Каспар смотрел на его силуэт, пока сон не смежил ему веки.
На рассвете стало ясно, что оправдались самые худшие подозрения — неподалеку от них, наполовину вытащенный из воды, ночевал боевой корабль. Он пристал к берегу вперед шнеки, потому и костер там погасили раньше. Сменивший эльфа и магри бородач Хельг — он и его напарник Скол не удержались от сальностей вроде: «Ну, как он тебе? Ничего целуется?» — своими глазами видел, как полсотни воинов с первыми лучами солнца столкнули дракк в воду.
Выслушав дозорных, кормщик Кнут заметно помрачнел. А когда остроглазый Скол описал носовую фигуру дракка, то и вовсе полез чесать бороду и молчал целую минуту, уставившись в костер.
— Кабаны, — проворчал он наконец. — Давно они из своих нор не вылезали… Вот что, парни! Отныне спим вполглаза. И… а, ладно! — Он махнул рукой, но при этом так нехорошо посмотрел на Каспара, что магри, сидевший в сторонке, почувствовал настоятельное желание провалиться сквозь землю. Еще бы! Ведь это он принес злую весть. Хотя, с другой стороны, они теперь предупреждены и могут достойно встретить опасность.
Пока что «достойно встретить опасность» означало лишь то, что в путь они вышли почти на полчаса позже — наверняка для того, чтобы неведомые кабаны успели отплыть подальше и шансов столкнуться с ними было меньше. Да еще и перед отплытием Кнут проделал странную процедуру. Достав из кормовой каюты муку, он замесил тесто, на камнях испек лепешку и торжественно утопил ее в волнах, что-то бормоча при этом. Лепешку он окропил несколькими каплями крови, основательно порезав себе ладонь. Все фьордеры в напряженном молчании смотрели, как лепешка постепенно погружается в воду.
— Ну,
Каспар сидел на своем месте, среди мешков с грузом, и мучился от любопытства. Ничего магического он не ощутил, когда кормщик совершал сие действо. А ведь если это обряд, призванный задобрить богов, он, будучи магом, просто обязан был что-то ощутить! Что же выходит? У Кнута ничего не получилось? Почему? Может быть, потому, что Кнут был лишен какой бы то ни было Силы?
Эльф Тан сидел на веслах ближе к носу, и отвлекать его расспросами не хотелось. Вот когда он сменится, уступив свое место другому, можно расспросить его о том, кто такие кабаны, что за обряд провел кормщик и что это за Эйг, которого за время пути упоминали уже несколько раз. Дух или бог?
Гребцы менялись через каждые три-четыре часа, в зависимости от того, торопился корабль или нет. Дождавшись, когда Тан уступит свое весло другому и переберется к бочке с водой, Каспар осторожно встал и направился к эльфу.
Шнека подпрыгнула на волне, как испуганный конек, и Каспар схватился за то, что подвернулось под руку, чтобы не упасть.
— Ты, блин, чего разгуливаешь, как у себя дома, вонючка? — тут же встрепенулся бородатый Хельг (борода у него, кстати сказать, была роскошная, огненно-рыжая, заплетенная в две толстые косы). — Да еще руки свои распускаешь…
Он размахнулся, и Каспар еле успел отклониться, чтоб удар пришелся в плечо, а не в лицо.
— Пшел вон, раб! — Бородач снова пихнул его — в бедро. Шнека в это время опять скакнула на волнах, и Каспар не удержался на ногах и отлетел на мешки, укрытые от сырости кожей. — И больше не смей шлендрать! Ноги выдерну и с руками местами поменяю…
— Простите, — Каспар попытался выпрямиться, но шнека подпрыгнула в третий раз, и магри удалось только сесть прямее. — Больше этого не повторится. Я…
— Эй, Кнут! — заорал Хельг на весь корабль. — А почему этот раб тут разгуливает?
Кормщик перевел взгляд на Каспара.
— Место, — коротко бросил он. Как собаке!
Шнека никак не желала вести себя спокойно. Она подпрыгивала на волнах, как норовистая лошадка, впервые почуявшая на спине седока. То ли погода портилась, то ли неумелое колдовство кормщика принесло прямо противоположные плоды.
— Пошел-пошел! — Хельг опять пихнул Каспара, чтобы поторопился. — Нечего рассиживаться! Не у себя дома!
— Чего ты к нему пристал? — неожиданно подал голос Тан. Все это время он был занят тем, что переводил порцию воды из общей бочки в качественно иное состояние и дегустировал получившийся продукт. — Мешает он тебе, что ли?
— Мешает, вонючка беловолосая! — буркнул Хельг. — А ты чего, заступаешься за своего любовничка?
Единственный глаз Тана недобро сощурился. Каспар затаил дыхание, но даже он не предполагал, что сейчас произойдет.
— Повтори, что ты сказал, — на удивление спокойно произнес эльф.