Одинокий. Злой. Мой
Шрифт:
Закончив с Платоном, Нику резко развернулся и сделал шаг в мою сторону:
— Эй, ты же сказал, что она свободна! — запротестовал Платон, на что Нику пренебрежительно махнул рукой.
— Да, а потому больше моего клейма не достойна.
Я не поняла, как он оказался рядом. То ли двигался так быстро, что не уловил глаз, то ли каким-то образом перенесся прямо мне за спину, порвал футболку, что была на мне. Я не успела испугаться, как кожу обожгло огнем.
Я закричала. Истошно, надрывно. Из глаз покатились слезы. Попыталась заглянуть за плечо, там текла
— Визгу-то, визгу, — скуксился вампир, отходя к Платону. Тот попытался помочь мне, я видела, как по телу мужчины прошла дрожь, цвет кожи стал отливать зеленой. Еще чуть-чуть, и он бы принял боевой облик.
Но Нику встал между нами, схватил Платона за шею и приподнял над землей. Мужчину словно парализовало. Руки и ноги обмякли, на лице отразилась гримаса боли.
Смотрелось сюрреалистично. Здоровенный высокий старик в руках у хрупкого подростка.
— Это не твоя забота, — отчеканил вампир. — И никаких боевых форм, пока я тебе не разрешу. Ты меня понял?
Он снова поставил мужчину на ноги. И толкнул к двери, тот едва удержался на ногах.
— И вот еще… — Нику снова вспомнил об «ушках», как он назвал нас с Виктором, и повернулся к бесу. — Знаю, ты догадливый малый. Но бесплатный совет. Держи свои догадки при себе. Если пойдут слухи, я буду знать, кому ими обязан. И буду очень огорчен. Мы друг друга поняли?
— Никаких слухов. Ваши секреты останутся при вас, — сладким голосом, который сделал бы честь любому подхалиму, сообщил Виктор. — А кровь в меню добавим. Третья положительная. Заходите в любое время.
— Я подумаю, — хмыкнул Нику. — Миленько тут у вас.
Вампир вытолкнул Платона за дверь, уже сам почти скрылся в коридоре, когда наши с ним взгляды встретились. Он вдруг указал мне на беса, застывшего у стены в подобострастной позе.
— Если что, это была подсказка. Ты ведь умная девочка, да? Не разочаруй.
И ушел, забрав с собой Платона.
***
Адрон стоял перед портретом предыдущей версии себя и не мог сдержать улыбки.
Только что ушли арбитры. Они осмотрели весь дом, прошерстили каждую комнату, сунули свои носы везде, куда только смогли. Но, разумеется, ничего не нашли. Никаких запрещенных приборов. Ничего противозаконного.
Проверку инициировал доктор, и это его решение сыграло на руку хозяину особняка.
Сейчас он был в домашнем халате, расслабленный после мытья в ванной. Как же в «Теневерсе» не хватало простых маленьких радостей.
Когда-то давным-давно он сказал Платону, что ни за что не будет висеть на этой стене вместе со всеми остальными неудачниками, что были настолько никчемными, чтобы просто сдохнуть. Кто от старости, кто от болезни, кто от его собственных рук.
И он не соврал. Он никогда не будет здесь висеть. Потому что даже это фото в тяжелой рамке — уже не он. Как не были им и другие портреты. Другие облики, которые он успел сменить.
— Что, сынок? Так кто же из нас здесь висит по итогу? — не удержавшись, произнес он вслух.
Вчера Серп, сегодня Платон. И наоборот.
Мужчина прошел вперед, к самому первому портрету. Подпись
Это было его самое первое имя. Если б не Альбеску, он, пожалуй, даже не вспомнил бы о нем.
Суровый взгляд, густые брови, а на голове парик, скрывающий залысину.
Его правнук, попавший вместо него в старое тело, был куда лучшим сосудом. Высокий статный блондин с голубыми глазами, правда, в боевом обличии хиловат. А в то время физическая сила имела большое знание. Пришлось быстро сменить его на следующего, а через сорок лет на еще одного…
Он давно уже понял, как нужно воспитывать наследников, на какие струны нужно давить, чтобы те послушно исполняли его волю. Обычно выбирал одного, самого способного, и обучал с малых лет, прививал уважение к собственному авторитету, гибкую мораль и желание познать пределы своих возможностей.
Иногда это был сын, иногда внук. В какой-то момент, увлекшись, очередной юнец заходил дальше, чем позволял природный резерв, темномагический опыт заканчивался трагически — истощением, потерей возможности к обороту. И тогда на помощь приходил он. И ритуал «пробуждения родовой силы». А конкретно пробуждения его, Азура, в новом теле своего потомка.
Зловещая победная улыбка застыла на его лице, он в последний раз взглянул на портреты, наслаждаясь очередной выигранной партией.
Это поместье когда-то построил он сам. И теперь, шаг за шагом проходя через комнаты, погруженные в тишину и неопределенность, он ощущал само движение времени. Предметы мрачной обстановки вокруг как будто преображались от его победного настроения. Каждый угол, каждая вещь его дома были свидетелями его мощи, его успешного пути к вершине.
В этот раз он ощущал себя еще сильнее, чем обычно. Словно вся мощь предыдущих жизней разом объединилась в новом теле. Возможно, дело в том, что ритуал Платон проводил три раза.
Неплохая компенсация за проведенное в «Теневерсе» время. Хотя, если подумать, за что же его туда засадили? В старые времена дети, в том числе приемные, считались собственностью главы рода. Вампирами Арджеша даже убийство их не наказывалось.
А он… всего-то ставил опыты на членах своей семьи. Что в этом такого? Ну заскучал идти по накатанной схеме со сменой тел. Решил в этот раз попробовать что-то новое. Захотел создать идеального орка, который совместит в себе все сильные качества его недотеп-сыновей.
Орка, в тело которого он бы потом вошел и которым бы управлял.
Только вот арбитры этого не оценили.
Арбитры, захватившие власть в мире нечисти и перебившие почти всех древних вампиров, сейчас строят из себя либералов.
«Жизнь любой нечисти — величайшая ценность!» — какая ересь.
Азур вышел на балкон и презрительно сплюнул вниз.
Хотя сила была на их стороне, поэтому приходилось это учитывать.
Даже вечный бунтарь Нику, который последние пятьсот лет провел в бесконечных попытках посильнее уколоть и уязвить братьев, принял правила игры арбитров и подписал кабальный договор. Впрочем, Азуру и подобный договор не светил.