Одиссея для двоих
Шрифт:
Нервы Мишеля не выдержали. Он вскочил, вырвал из кобуры пистолет и выпалил вниз. Рядом с ним встала Инесс. В ее руке тоже был взведенный пистолет. При виде зеленых страшилищ она вскрикнула от ужаса.
— Вернись на место! — гаркнул Мишель.
Впервые за все время девушка не подчинилась. Она тоже открыла огонь. Гуманоиды посыпались вниз, а их изломанные тела застыли на песке как снесенные топором хворостинки.
Поодаль тут же остановилось сразу с десяток бронемашин, и полсотни зеленых солдат бросились в атаку. Через минуту их осталось не больше
Он был парализован, однако сознание не потерял. Ситуация напоминала ему уже пережитое однажды: мыслящий мозг в стеклянной банке куда более беспомощный, и все ж…
Боли он не ощущал, если не считать болью душевные муки: ведь он чувствовал на своей шее девичью руку, волосы Инесс касались его щеки. “Мертва или только парализована, как и я?” — мучился неизвестностью молодой человек.
Он хотел окликнуть ее, но не сумел разлепить окостеневшие губы. В это время из-за гребня показались головы карабкающихся к их укрытию гуманоидов. Чтобы не видеть мерзкие зеленые хари, Мишель попытался отвести взгляд в сторону — и это ему удалось: не сразу, но в поле зрения все-таки появились стройные шеренги ползущих по степи на юг боевых машин. Он обрадовался: значит, глазные яблоки не потеряли способности двигаться! И тут же понял, что отдал бы все земные сокровища за один только взгляд в глаза любимой.
Ему показалось, что он кожей шеи ощущает, как бьется пульс на запястье девушки. Но не успел он разобраться, так ли это или воображение заставляет выдавать желаемое за действительность, как на его плечо легла сухая холодная рука гуманоида.
Молодого человека бесцеремонно выволокли из углубления в скале и спихнули вниз.
Он кубарем покатился по склону, ушибаясь и раздирая кожу об острые выступы. Боли он по-прежнему не чувствовал. Проклятие! Еще несколько секунд — и он знал бы наверняка, жива ли Инесс!
Эта мысль привела его в исступление, и он завыл сквозь сжатые судорогой зубы, в мыслях осыпая ужасными проклятиями врагов.
Наконец он мешком свалился к подножию утеса и ничком распростерся на песке. В щеку закололо: наверное, попался острый камешек… И вдруг Мишель понял: одеревенение проходит, он начинает чувствовать боль!
Он лежал, уткнувшись лицом в песок, и в поле его зрения попадало только ведущее колесо и фрагмент гусеницы стоящего неподалеку броневика “зелененьких”, да еще рядом с лицом то и дело двигались тонкие, как тростинки, лягушачьего цвета ноги.
Вдруг в метре от него что-то грузно свалилось на песок. Инесс!
Видна была только ее рука с повернутой вверх раскрытой ладонью. Лицо девушка скрывали рассыпавшиеся волосы. Мишель сходил с ума от беспокойства.
“Она так неловко упала, она могла что-нибудь сломать! А если она при падении разбила нос? Течет кровь, а она не может переменить позу! Она же захлебнется!”
Над
“Идиоты! — кипел от ненависти и омерзения молодо, человек. — Куклы проклятые! Неужели вы не видите, что она может умереть!”
И вдруг он забыл обо всем. Буквально в несколько сантиметрах от его лица торопливыми мелкими шажками пробежала ярко-красная ящерица ростом чуть больше мизинца. Мишель знал, что укус ее смертелен.
Ящерица остановилась на полпути между ним и Инесс, столбиком поднялась на задних лапках и принялась разглядывать неподвижную руку девушки. Мишелю было видно, как пульсирует нежно-розовое горлышке ящерицы, украшенное золотистыми крапинками.
Поразмыслив, ящерка неуверенно приблизилась безвольной руке, опасливо обнюхала ноготь на большом пальце и снова замерла. Теперь Мишелю не было видно, что она делает: ее широкий затылок с ядовитыми железами закрывал поле зрение.
“А вдруг она уже укусила Инесс!? — бился в висках Мишеля ужас, а из груди рвался и не мог вырваться дикий крик: — Она убьет ее!!”
Когда зверек переместился чуть в сторону, молодой человек испытал чуть ли не болезненное чувство облегчения: стало ясно, что с Инесс пока ничего плохого не случилось.
Ящерица искала тепла. Она хотела согреться, а ладонь была такая теплая… И зверек поставил на ладонь одну лапку с пятью пальчиками-волосками, украшенными микроскопическими коготками. Ничего не случилось. Тогда ящерка отважилась на еще один шаг. А через минуту она уже удобно расположилась во впадине между большим пальцем и указательным и, довольная, несколько раз медленно мигнула круглыми веками.
Мишель снова встревожился. Пока Инесс не двигалась, она была в безопасности. Но вот жива ли она еще?
И тут пальцы девушки чуть заметно пошевелились. Мишель понял, что к ней возвращалась способность двигаться и она восстанавливала кровообращение в кисти. Надежда вспыхнула в сердце Мишеля — и тут же сменилась леденящим страхом: что если девушке щекотно от присутствия ящерицы?!
А жизнь возвращалась в руку Инесс. Большой палец медленно согнулся и погладил по спине маленькую смертоносную тварь. Пока что ящерица не обратила на это внимания, но пальцы двигались все заметнее! Вот-вот они сожмутся — и тогда… Тогда — смерть!
Мишель хотел крикнуть, предостеречь, но сумел выдавить из парализованной гортани только слабый стон. Зато он сделал новое открытие: губы обрели подвижность! Значит, и у него проходит оцепенение!
К несчастью, стон привлек внимание врагов. Грубым пинком Мишеля перевернули на спину. “Зелененький” нагнулся к нему, поднял и тщательно связал. После этого он зашвырнул молодого человека в машину, словно мешок с картошкой.
Через несколько секунд безвольное тело девушки свалилось рядом с ним. Инесс тоже была связана. К этому времени способность говорить вернулась к Мишелю, и первыми его словами было: