Одиссея капитана Блада. Хроника капитана Блада
Шрифт:
Так они сделают шах и мат антигуанцам!
Согласно этому плану испанцы и действовали: поставив паруса к ветру, который им благоприятствовал, и взяв рифы, чтобы идти бесшумно, корабли медленно продвигались вперед сквозь бархатистый мрак ночи. Флагманский корабль шел впереди, и вскоре вся эскадра приблизилась к входу в бухту, где мрак был еще более непроницаем и в узком проливе между высокими отвесными берегами вода казалась совсем черной. Здесь было тихо, как в могиле. И ни единого огонька. Лишь вдали, там, где волны набегали на берег, тускло белела фосфоресцирующая лента прибоя, и в мертвой этой тишине чуть слышен был мелодичный плеск волн
И тогда, прежде чем адмирал успел понять, какая постигла его беда, вспышка пламени озарила левый борт судна, и тишина взорвалась ревом пушек, треском ломающегося рангоута и лопающихся снастей: орудия, снятые с «Арабеллы» и безмолвствовавшие до этой минуты за хорошо замаскированными земляными укреплениями, выпустили свои тридцатидвухфунтовые ядра с убийственно близкого расстояния в испанский флагманский корабль. Беспощадная точность попадания должна была бы открыть полковнику Коуртни, почему капитан Блад не пожалел пороха, чтобы затопить «Атревиду», — ведь теперь, уже имея точный прицел, он мог палить во мраке наугад.
Лишь один ответный беспорядочный залп бортовых орудий дал куда-то в темноту флагманский корабль, после чего адмирал покинул свое разбитое судно, только потому еще державшееся на воде, что киль его крепко засел в остове затопленного корабля. Вместе с уцелевшими остатками своей команды адмирал поднялся на борт «Индианы» — одного из фрегатов, который, не успев вовремя сбавить ход, врезался в корму флагмана. Так как скорость была невелика, фрегат не особенно пострадал, разбив себе только бушприт, а капитан фрегата не растерялся и тотчас отдал приказ убрать те немногие паруса, что были уже поставлены.
На счастье испанцев, береговые пушки в этот момент перезаряжались. Во время этой короткой передышки «Индиана» приняла на борт спасшихся с флагмана, а шлюп, который шел следом за «Индианой», быстро оценив положение, сразу же убрал все паруса, на веслах подошел к «Индиане», оттянул ее за корму от флагмана и вывел на свободное пространство, где второй фрегат, успевший лечь в дрейф, палил наугад по умолкшим береговым укреплениям.
Впрочем, он достиг этим лишь одного: открыл неприятелю свое местонахождение, и вскоре пушки загрохотали снова. Ядро одной из них довершило дело, разбив руль «Индианы», после чего фрегату пришлось взять ее на буксир.
Вскоре стрельба прекратилась с обеих сторон, и мирная тишина тропической ночи могла бы снова воцариться над Сент-Джоном, но уже все население города было на ногах и спешило на берег узнать, что произошло.
Когда занялась заря, на всем голубом пространстве Карибского моря не видно было ни единого корабля, кроме «Арабеллы», стоявшей на якоре в тени отвесного берегового утеса и принимавшей на борт снятые с нее для защиты города пушки, да флагманского галиона, сильно накренившегося на правый борт и наполовину ушедшего
Когда вывоз трофеев с затопленного корабля был закончен, на берегу появилась упряжка мулов и остановилась возле драгоценной кучи.
— Что это? — спросил капитан Блад, находившийся поблизости.
— От его благородия губернатора, — отвечал негр, погонщик мулов. — Чтобы, значит, перевезти все это.
Капитан Блад был озадачен. Оправившись от удивления, он сказал:
— Весьма обязан — и распорядился нагружать добычу на мулов и везти на край мыса к лодкам, которые должны были доставить сокровища на борт «Арабеллы».
После этого он направился к дому губернатора.
Его пригласили в длинную узкую комнату; на одной из стен портрет его величества покойного короля Карла II сардонически улыбался собственному отражению в зеркале напротив.
В комнате стоял тоже длинный и тоже узкий стол, на котором лежало несколько книг и гитара; в хрустальной чаше благоухали ветки белой акации. Вокруг стола были расставлены стулья черного дерева с прямыми спинками и твердыми сиденьями.
Появился губернатор в сопровождении Макартни. Лицо губернатора за ночь словно бы еще больше вытянулось в длину.
Капитан Блад, с подзорной трубой под мышкой и широкополой шляпой с пышным плюмажем в руке, отвесил низкий поклон.
— Я пришел проститься с вами, полковник.
— А я только что собирался послать за вами. — Бесцветные глаза полковника встретили прямой, твердый взгляд капитана Блада и убежали в сторону. — Мне стало известно о крупных ценностях, снятых вами с разбитого испанского судна. Затем я получил сообщение, что вы погрузили эти ценности на борт вашего корабля. Отдаете ли вы себе отчет в том, что эти трофеи являются собственностью его величества короля?
— Мне это неизвестно, — сказал капитан Блад.
— Вот как? В таком случае ставлю вас об этом в известность.
Капитан Блад, снисходительно улыбаясь, покачал головой.
— Это военная добыча.
— Вот именно. А военные действия велись от имени его величества и для защиты колонии его величества.
— Все правильно, но я-то не состою на службе у его величества.
— Когда я, уступив вашему настоянию, согласился нанять вас и ваших людей для обороны острова, при этом само собой подразумевалось, что вы временно поступаете на службу его величества.
Капитан Блад с удивлением посмотрел на губернатора; казалось, этот разговор его забавляет.
— Чем вы занимались, сэр, прежде чем получить назначение на пост губернатора Подветренных островов? Вы были стряпчим?
— Капитан Блад, вы позволяете себе говорить со мной в оскорбительном тоне!
— Не отрицаю, но вы заслужили даже худшего. Так вы соизволили меня нанять? Какое великодушие! Что было бы сейчас с вами, не окажи я вам эту помощь, которую вы так великодушно от меня приняли?